Отец никогда не жаловался на такой порядок вещей, но он и вообще никогда и ни на что не жаловался. Порой можно было даже не заметить, что он находится где-то поблизости. Как если бы часть его жизни остановилась после смерти мамы. Он заболел в то же время, только немного иначе – вместо терминальной стадии наступила хроническая. Он требовал от жизни меньшего и довольствовался меньшим. Что бы ему ни предлагали. Такое положение тянулось до сих пор. Но это же означало, что я, по крайней мере, могу и дальше убеждать себя в том, что он не против текущего порядка вещей. Что все хорошо и все довольны тем, что есть. Я остаюсь «на юге», погруженная в свои дела и заботы, которые сама себе создала, пока он с Мелиссой «здорово» проводит время на природе или предается ностальгии в заполненном воспоминаниями доме. В любом случае я не люблю давать волю чувствам и терпеть не могу спать в палатке.
– Мне уже слишком много за тридцать, чтобы спать на полу, – ворчу я.
– Вообще-то это земля, – уточняет Мелисса. – И формально тебе уже почти сорок.
Я бросаю на нее взгляд, от которого она тут же замолкает.
Пока мы постепенно приходим в себя, Марго предлагает выйти и заняться «разведением костра».
– Честно скажу, я тоже не такого ожидала, записываясь на мероприятие, – признается Триша. – Думала, тут будет парочка персонажей типа Мадса Миккельсена. Или много мускулистых людей, стругающих доски. Ну, может, сражение на мечах. Но не это. Такого не ожидала.
Она похлопывает пальцами кожу ниже глаз, чтобы «спустить мешки», как она выражается, и начинает делать ряд странных упражнений для лица, отчего становится похожей на актрису, выполняющую какой-то странный дубляж. («Что? Внешне-то все в порядке, но всем нам не помешает структурная поддержка после какого-то возраста…»)
– Думала, тут будет куча пирогов и закусок, но что есть, то есть, – говорит Мелисса. – И все же немного возбуждает, правда? Попытаться жить, как жили наши предки сотни лет назад…
Мне хочется спросить: «На надувных матрасах с надписью «Сделано в Тайване»?», но я уже полностью потеряла аппетит к саркастическим комментариям.
Триша трясет головой, и мне приятно думать, что хоть кто-то разделяет со мной отчаяние по поводу всей этой «викингской» авантюры.
– Скучаю по перине и шелковым наволочкам, – мечтательно говорит она. – И по наружному кофе.
– Наружному кофе?
– Ну который не домашний, а навынос, в бумажных стаканчиках.
– А, – киваю я. – А я скучаю по своему телефону, – признаюсь я и поспешно добавляю: – И по детям тоже. Конечно же.
– Да-да. И по собакам. – Затем Триша, похоже, тоже сверяется со своим внутренним списком: – И по сыну.