Когда Магнус уходит домой – вероятно, чтобы выслушать упреки от жены по поводу ребенка и игнорирования семьи, – мы остаемся наедине со своими мыслями. Что, согласно моему опыту, никогда добром не заканчивается. Размышления в основном вращаются вокруг подробностей того, что нас ожидает в седьмой день подготовки.
– Я слышала, что берсерки исполняли шаманские ритуалы, – говорит Триша, утверждая, что встречалась с человеком, который занимался шаманством в вигваме в Аризоне. – Во время них принимают наркотики, испытывают галлюцинации и все такое, – поясняет она, оставляя недосказанным расплывчатое «и все такое».
– А это разве не похоже на экстремальный триатлон? – спрашивает Марго. – А заканчивается все обнаженной дискотекой.
Не уверена, что звучит хуже, это предположение или галлюцинации.
– Интересно, а медведи будут? – встревает Мелисса, заставляя меня побледнеть. – Не придется ли сражаться с медведем? Или хоть с каким-нибудь диким животным? Может, с одной из этих облезлых енотовидных собак?
Вот теперь меня действительно охватывает ужас.
Медведь? Гребаный, его мать, медведь? Или в лучшем случае зараженная лишаем енотовидная собака, которая может попытаться испражниться мне в лицо, чтобы уж прикончить наверняка? Мне уже пришлось столкнуться с овцой. Разве этого не достаточно? Наверняка бои с животными запрещены, даже в Скандинавии. Разве не существует каких-то правил и постановлений министерства здравоохранения по поводу таких вещей? Потом я вспоминаю слова Магнуса: «Викинги не беспокоятся по поводу здоровья и безопасности».
Когда мы возвращаемся в свое «логово» и готовимся к очередной промозглой ночи, в голове у меня все еще роятся мысли.
Вдруг будет как в «Повелителе мух»? И если да, то кто я из персонажей? Наверное, стоит заранее задуматься. Я же Ральф? Я была бы Ральфом, верно? Уверена, современный Ральф держал бы в багажнике четыре «вечные» хозяйственные сумки. Но что, если я скрытый Хрюша? Или одна из настоящих свиней? И что, если корабль никогда не придет? Если я никогда не увижу детей? Если Грег узнает, куда я пропала, только из «Новостей-24»?
Я лежу не двигаясь, агонизируя от этих вопросов и стараясь согреться, но понимаю, что не могу унять дрожь – мышцы мои не способны расслабиться. Я чувствую, как напряжение скапливается за глазами.
«Кто-нибудь еще хочет поплакать? Кто-нибудь?» – хочется мне спросить. Но я такого никогда не скажу. Или не смогу.
А потом откуда-то из полутьмы возникает чья-то рука и утешающее гладит меня.
– Все будет хорошо, – шепчет Мелисса.
Я проглатываю комок в горле, и по щеке у меня стекает слеза, попадая в ухо.