Все получается так, как и должно. История о ее болезни разойдется быстро. И пусть я задумывал нечто иное все получилось, как нельзя лучше. За нами пришли спустя час.
С утра нас не кормили и не поили. Что охранники, что наши товарищи, по несчастью. Все дергались и отходили подальше едва видели девушку. Нас повели дальше вниз по дороге. Там должна начаться наша дальнейшая жизнь. Чем ближе мы подходили, тем больше я понимал, что основной лагерь уже встал и все занимаются своими делами. Вчерашнее сравнение с гигантским муравейником нашло свое подтверждение сегодня. Возня, дым, и гул от разговоров. Мы подходили к большим воротам, которые располагались прямо на дороге. Это была единственная дорога, которая вела наверх. Через нее проезжали машины и проходили люди. А еще ворота можно взорвать и тогда наверх никто не сможет подняться. А если и сможет, то с трудом.
Когда мы почти вплотную подошли к воротам, у меня что-то защемило в груди. Это было какое-то знакомое ощущение, он накатывало словно волны, пока в очередной миг я не услышал, как падают сзади люди. Пять человек, все те, кто нападал не меня со своим старшим и Тайша. Через пару секунд, до меня дошло что это воздействие сильного подавителя. Именно так себя чувствует человек, который попал под подавитель Саймона большой мощности. Мой организм был готов к подобным перестроениям, но, чтобы не выделяться упал на землю рядом с другими.
Уже позабытое чувство тяжести легло на плечи как в мою голову врывается освежающий ураган и говорит: — «Твою же мать! Ты куда это нафиг попал!»
— О, Димон вернулся, — довольно сказал я вслух, и переворачиваясь на спину, тут же продолжил: — А попал я в самую жопу! В самую!
Ворота закрылись, и мы оказались один на один со своими товарищами, по несчастью.
Тайша, когда ворота закрылись. Слегка споткнулась, но не выровнялась, а тяжело опустилась на землю, после чего легла на бок и стала тереть грудь и стонать.
Мужики сзади, которые также неожиданно ощутили на себе силу подавителя, также в отсутствии охранников с облегчением легли на землю и принялись материться.
Остальные, не решались идти вперед и только топтались на одном месте. Словно птенчики, которые выпали из гнезда всего боятся. Так и эти, боятся. Хотя, казалось бы, при нахождении в бараке они как будто разделились, а сейчас бывшие рыбаки сами никуда не идут. Вместе не так страшно, чем по отдельности. Я отвернулся от них.
— Ты как? — спросил я у девушки, до сих пор с содроганием вглядываясь ей в лицо. Этот ужас сделал я.
— В меня словно сотню игл вставили и тянут вперед-назад, — тихо сказала девушка, тяжело дыша. — Ужасно больно и жжется.