— Могу, — твердо ответил патер, — но прежде, чем мы вернемся, покажите мне ваши руки.
«Он все понял», — пронзило Айрис осознание слов священника, заставляя остолбенеть и мгновенно покрыться ледяным потом.
— Ну же, показывайте.
Мягкий, обманчиво-мягкий голос, и такой же обманчиво-мягкий и неприметный человек.
Айрис протянула через стол трясущиеся руки и едва не закричала, когда Сколт уверенно повернул их ладонями вверх. Но кожа на запястьях была чистой, не было там знаков, как у несчастного Зольки, который сжег себя и тех, кто был рядом.
— Хорошо, — донеслось до нее как сквозь вату, — очень хорошо. Вам очень повезло, дорогое дитя. Потому что в противном случае… даже не знаю, что пришлось бы делать.
— Вы догадались, где мне вылечили руку, — сипло шепнула Айрис и опустила голову.
— Конечно. Перелом не лечится просто так за три дня. А лгуньей вы никогда не были. Да и врать-то как следует не умеете.
— Но… почему… вы… я же…
Сколт приложил палец к губам.
— Забудьте, что были в Проклятом лесу, — тихо сказал он, и каждое слово впечатывалось в ее сознание, словно камень в строительный раствор, — и никому, никогда об этом не говорите. Но, возможно, когда вы возвыситесь, то вспомните, что я сделал для вас, и поможете мне, хм, допустим, стать настоятелем храма.
— С чего вы взяли, что я возвышусь?
— Я читал о подобном, — многозначительно изрек патер, — такое было однажды, много лет назад. Но прошлого избранного убили. Не храм, нет. Другие. Избранный вознесся и стал Двуединым, понимаете? В летописях сказано, что Проклятые здесь уже появлялись когда-то…
И Сколт улыбнулся так тепло и открыто, что на миг Айрис и в самом деле поверила, что все будет хорошо. И что Рато ее больше бить не будет.
А в следующее мгновение в дверь решительно постучали. Патер вздрогнул, сердито глянул на Айрис.
— Кому вы говорили, что придете сюда?
— Я… не…
И выдохнула:
— Маме. Только маме.
Сколт выругался сквозь зубы, совсем неподобающе для служителя Двуединого.
— Мне придется открыть, вы это понимаете?
— Да, — внутри все сжалось и с размаху ухнуло вниз.
— Молчите про лес, — шепнул Сколт.
В дверь колотили, не переставая, и с каждым ударом что-то медленно умирало внутри Айрис. Потом стук оборвался, послышался лязг доспехов, ругань, тяжелые шаги, и в гостиную ввалились сразу пятеро. Трое патрульных и два храмовника, в латах прямо поверх долгополых одежд.
— Она! — Храмовник ткнул пальцем в Айрис. — Забирайте!
— Вы не вправе. — Патер Сколт, работая локтями, протолкнулся сквозь них и стал перед столом, загораживая собой Айрис. — Это госпожа баронесса, вы не вправе ее забрать. К тому же никаких доказательств… Ее руки чисты.