Что бы ни говорили об этих предписаниях, они были вполне необходимы. Они были вызваны не только интересами цеха, стремлением сохранить за ним доброе имя; монополия, которой пользовалась корпорация, налагала на нее обязанность наблюдать за работой ремесленников: строгая регламентация оправдывала привилегию, была ее необходимым последствием. Правда, цехи довольно часто возобновляли одни и те же предписания, но в частом подтверждении нуждаются именно те законы, которые не соблюдаются. Кроме того судьями в этих делах были сами ремесленники: корпоративный дух, чувство товарищества заставляло их извинять проступки, которые, может быть, и они сами совершали. Наконец, мы достоверно знаем, что товары в то время часто были «дурны и недобросовестны»; корпорация резчиков хрустальных печатей и шлифовщиков драгоценных камней запрещала своим членам употреблять цветное стекло вместо драгоценных камней, а между тем в драгоценностях той эпохи мы находим множество таких поддельных камней. Проповедники также с содроганием рассказывали об уловках ремесленников: тут проклятая старуха разбавляет молоко водой, там на всю ночь кладут на сырую землю коноплю или кудель, чтобы увеличить ее вес, там купец кровью свиньи подкрашивает побледневшие жабры своей рыбы. «Вот уже семь лет, как я покупаю говядину только у вас», — говорит покупатель мяснику в надежде добиться уступки. «Семь лет, — отвечает мясник, — и вы еще живы?» Конечно, это анекдот, но средневековые сочинения по промышленной технике, дошедшие до нас в довольно большом количестве, наполнены любопытными рецептами фальсификации, и мы наверное знаем, что испанское золото продавалось по высокой цене потому, что в него примешивался, как говорили, порошок василиска. А что такое был василиск? Одно из самых редких животных, которое получали, помещая в яму двух петухов; они несли яйцо, которое, будучи высижено жабой, и производило на свет это знаменитое животное.
Автономия цеха. Эта организация поглощала экономическую свободу индивидуума. В своей деятельности, в ежедневном труде он должен был сообразовываться с требованиями своего цеха. Но эти требования предписывались самой общиной; действительно, каждая корпорация обладала большой автономией: она издавала законы, управляла собой и была почти независима. Этот строй можно охарактеризовать следующим образом: порабощенный ремесленник в свободной корпорации.
Правда, всякий цех был подчинен сеньору — были ли то рыцарь, церковь, монастырь или коммуна; но обыкновенно верховенство сеньора ограничивалось известного рода суверенитетом, в силу которого он взимал некоторые повинности и творил суд над ремесленниками, получая в свою пользу доходы суда. Иногда это подчинение было даже только номинальным и ничем не обнаруживалось на практике. Часто крупные сеньоры отказывались от этих прерогатив в пользу того или другого любимца или одного из своих чиновников. В Париже большинство цехов зависели от королевского прево, который играл роль почетного президента и судьи, назначал магистратов и взимал некоторые повинности. В Реймсе такими же привилегиями обладал викарий архиепископа. Часто также суверены в самом начале уступали ремесленникам, работавшим на них, право низшего суда над людьми той же профессии, и когда позднее некоторые из этих привилегированных становились важными должностными лицами, то они сохраняли эти права и юрисдикцию. Так, главный королевский поставщик хлеба судил парижских булочников; главный эконом в качестве заведующего королевским гардеробом обладал некоторыми правами над корпорациями, занимавшимися производством и продажей платья, — над старьевщиками, перчаточниками, сапожниками, седельниками; первый шталмейстер продавал дипломы на звание мастера во всех цехах, занимавшихся обработкой железа, и взимал с каждого кузнеца по шесть парижских денье. Точно так же виночерпий был патроном винных торговцев, главный мундшенк — патроном кабатчиков; цирюльники и плотники зависели от королевских цирюльника и плотника. Но большинство этих магистров довольствовалось доходами, которые приносило им их звание, и не вмешивались в дела корпорации; она была предоставлена самой себе.