Средневековые города, добившиеся свободы самыми разнообразными путями, получили, конечно, не одинаковое устройство, и степень их независимости, как и формы их организации, были чрезвычайно различны. Одна коммуна почти автономна, другая принуждена довольствоваться лишь подобием свободы; здесь вся власть принадлежит общему собранию жителей, там власть находится в руках олигархии, состоящей из нескольких семейств, которые присвоили себе монополию на замещение магистратур и муниципальных должностей, так что эти города невозможно определить каким-нибудь ясным и точным словом. С другой стороны, между наиболее независимыми местностями и теми, которые оставались под прямым надзором королевских или сеньориальных должностных лиц, было столько промежуточных типов, столько степеней, оттенков свободы и подчиненности, переходы от одних к другим были настолько нечувствительны, что трудно даже установить какие-нибудь категории, на которые можно было бы разбить их в интересах методического изучения. Это была непрерывная и последовательная иерархия, в которой одно звено непосредственно прилегало к другому. Тем не менее историки обычно делят их на два различных класса: коммуны и города буржуазии. Словом «коммуна» они обозначают те центры, которые добились известной политической независимости по отношению к своим сеньорам; наоборот, в городах буржуазии жители обеспечили себе только гражданские льготы, гарантии против административного, финансового, судебного и военного произвола господина, но не приобрели права самоуправления. Это деление совершенно условно; в Средние века его не знали, и на практике было бы очень трудно, если не невозможно, установить точные различия между наименее свободными коммунами и наиболее независимыми городами буржуазии. С этой оговоркой мы принимаем его, так как оно общеупотребительно и лучше соответствует действительности, чем всякое другое деление.
Коммунальная грамота. Права коммуны, как бы они ни были обширны или ограничены, почти всегда облекались в письменную форму; этот договор, заключенный между нею и сеньором, носил название коммунальной грамоты, он представлял собой основной документ, на который можно было ссылаться в случае новых затруднений или споров и который служил ей одновременно и метрикой, и текстом конституции. Упоминаются, правда, некоторые местности, вроде Аббевиля, где освобождение сначала не было санкционировано письменным актом; но это исключение.
Несмотря на то что хартии тщательно сохранялись в сундуках, ключи от которых находились только у муниципальных властей, лишь немногие из них дошли до нас в подлиннике, и большей частью мы знаем их по позднейшим подтверждениям. Между ними есть странные различия: так, хартия Корби заключает в себе только 7 параграфов, тогда как грамота маленького пикардийского местечка Мулен-Видам содержит их 60, то есть объем акта не стоит в соответствии с важностью места. Они составлены обычно в форме уступки сеньора, но иногда и в безличной форме. Что касается статей, то они обычно представляют собой беспорядочный перечень, часто неясный и иногда не лишенный противоречий; их содержание исчерпывается в общем освещением коммунальной связи, упорядочением отношений между коммуной и ее сюзереном, особенно в области суда и налогов, определением прав и привилегий горожан и их — как говорили тогда — вольностей: ограничением податей, налогов, барщины, дорожных пошлин, помещичьих прав, разъездной и военной службы, установлением форм и компетенции сеньориального суда. Хартия редко описывает нам муниципальную конституцию во всей ее совокупности; обычно она упоминает лишь о нововведениях, разъясняет сомнительные пункты и обходит молчанием те части установленного порядка, которые не подвержены спору; этим и объясняется их кажущаяся несвязность, неопределенность и неполнота.