Теперь мне не нужно кладбище, чтобы вызвать духа. Этот самый Глюк, что забрал меня из подворотни, появится, стоит начертить простенькую пентаграмму с пятью свечами на углах. Мама мне в детстве показывала, как рисуется пионерская зевездочка, так что…
— Ты что?! — серое облако сформировалась над центром звезды и торопливо отдернуло край облачного тумана от пламени свечей. — Ты как посмела?!
— Контракт почитай, умник, — ласково предложила я. — Он у тебя в скрижалях, или где там ваш центральный компьютер, отображен полностью.
— Чего?! — ошалел дух. — Ты! Мелкая, наглая, бессовестная де…
— Ценой жизни оплачена помощь богини до достижения результата! — веско оборвала его я. — И я требую помощи от тебя!
— Ыыыыыыы! — тоскливо взвыл дух. Хорошо, что его могу слышать только я.
— Поорал и хватит. Слушай сюда. Мне надо, чтобы…
Следующим утром в мою спальню вломились чуть ли не сразу после рассвета. Горничные, модистка с помощницами, дальние родственницы отца, мадемуазель Полин и мадам Бернадетт — две старые вешалки, живущие в нашем доме и не упускавшие случая пошпынять тихую и робкую Натали. Парикмахер и подручными, один из которых так размалевал мне лицо, что я не узнала себя в зеркале. Ну, я и так не успела еще привыкнуть к личику Натали — слишком она была похожа на фарфоровую куклу. А тут еще этот… хммм… макияж.
Нет, ничего вульгарного или яркого, но я перестала выглядеть девочкой подростком. Не роковая красотка, конечно, но очень и очень. Только вот не я. И не Натали.
Впрочем, я не сопротивлялась и в зеркало смотрела не без удовольствия. Фотографии в этом мире еще не изобрели, магический портрет отец заказывал в последний раз, когда Натали было семь лет. Ну, теперь такой наверняка сделают сразу после церемонии бракосочетания. Так там будет не мое лицо. В свете моих собственных планов — лучше не придумаешь.
Сама свадьба осталась у меня в памяти сумбурной чередой ярких картинок. Даже то, что герцог оказался не старым колченогим сластолюбцем, а поджарым высоченным… мальчишкой, меня не слишком взволновало. Еще и откат после переноса пошел, трясло и крутило так, что все поверили в трепетность и волнение невесты. Тут, оказывается, это считается очень утонченным и несомненно говорит в пользу трепетности и благородного воспитания.
А потом брюнет дядистепиного роста усадил меня в карету и повез не в отчий дом, а к себе во дворец. Не шучу — натуральный загородный дворец был, там собрались гости на грандиозное празднество. Планировалось, что мы проведем там неделю, и только потом вернемся в городской дом мужа, тоже больше похожий на дворец, чем просто на богатый особняк.