«Ты же девочка! Почему ты кричишь?»
Ты не имеешь права грубить, злиться, кричать. Это не для маленьких принцесс. И вот тебе пятьдесят. Все невысказанные обиды и претензии скапливаются в твоем теле, рождая болезни. Ты до сих пор не можешь сказать бывшему мужу, чтобы он перестал присылать тебе фотографии своей новой семьи каждые три недели. И о том, что ты пережила, когда он ушел, ты тоже молчишь. И когда твой начальник заваливает тебя работой, а потом лишает премии, тоже вежливо не говоришь ничего. Конечно, иногда ты срываешься. Там, где безопасно. Раньше — на детях. Но с тех пор, как они уехали далеко от тебя, осталась только кошка. И даже ее любви ты не чувствуешь.
«Ты же девочка! Как ты можешь меня расстраивать!»
Тебе шестьдесят. Ты всю жизнь прожила так, чтобы никого не расстроить и не огорчить. Ты очень старалась быть примерной девочкой. В итоге ты больна, несчастна и одинока. Ты привыкла к тому, что другие точно знают, чего ты хочешь. Они понимают, что для тебя лучше, чем тебе заниматься, куда идти. А своих желаний ты не слышишь и не помнишь. Только мамины, папины, мужа, детей, коллег, подруг. Не так давно этот мир покинула твоя мама — и ты уже представляешь, что ждет тебя дальше. А ведь ты просто хотела немного любви…
Научиться быть женщиной можно только у женщины. Причем у счастливой, из которой это счастье безудержно струится. Невозможно воспитать девочку, если ты сама — забитая и несчастная, никому не нужная, если даже женщиной себя назвать можешь с натяжкой. Начальница одной моей знакомой говорила о себе: «Я не женщина, я бухгалтер». Как ни прискорбно, но повторяла она это с гордостью. И выглядела соответствующе: этакий кассовый аппарат на ножках, с мужем, который, по ее мнению, годился разве что на роль водителя главнобухгалтерского величества.
Таких струящихся, наполненных, волнующих душу женщин сейчас немного. Но они есть. Нужно искать их среди амазонок, воюющих с ветряными мельницами, и ослабевших тихонь, которые выбрали для себя роль служанки на празднике жизни. Воинствующее или отчаявшееся положение женщина занимает волею судьбы — в любом случае она постепенно становится безликим существом, которое уже и не помнит, когда в последний раз радовалось жизни. Которому в тягость весь этот домашний труд. Если так вели себя ваши мамы и бабушки — и при этом втолковывали вам, что нужно готовить, убирать, стирать и «быть девочкой», — то как вы могли захотеть следовать их советам? Если вы делаете то же самое с дочерями, то подумайте, чего через 5–10 лет захотят они? И с какими препятствиями столкнутся?