Шона встретила меня на первом этаже небоскреба под номером 462 по Парк-авеню на Манхэттене и потащила за собой, даже не поздоровавшись.
— Пойдем скорей, я тебе кое-что покажу.
Два часа до сообщения. Шона буквально втолкнула меня в лифт и нажала кнопку двадцать третьего этажа. Замигали лампочки, пискнул сигнал отправления.
— Эстер навела меня на мысль, — сообщила Шона.
— На какую мысль?
— Она сказала, что сыщики уперлись и сделают все возможное, чтобы прижать тебя.
— И что из этого?
Лифт остановился.
— Сейчас увидишь.
Дверь скользнула в сторону, открыв выход в разделенный бесчисленными перегородками зал. Сейчас в таких помещениях располагается большинство офисов. Сними крышу, посмотри сверху — и ты не найдешь никакого отличия между этажом высотного здания и крысиной норой с ее многочисленными лабиринтами. Да и изнутри то же впечатление.
Шона уверенно лавировала между перегородками, я болтался у нее в кильватере. Мы повернули налево, затем направо и опять налево.
— Может, пора бросать хлебные крошки? — поинтересовался я.
— Неплохо бы, — серьезно ответила Шона.
— Тогда я к твоим услугам.
Она даже не улыбнулась.
— Ты хоть скажешь, где мы?
— Фирма называется «Диджиком». Наше модельное агентство сотрудничает с ними время от времени.
— И чем они занимаются?
— Сейчас увидишь, — повторила Шона.
Мы свернули в последний раз и очутились в захламленном помещении, где хозяйничал молодой человек с длинными волосами и гибкими пальцами пианиста.
— Это Фаррелл Линч. Фаррелл, это Дэвид Бек.
Я пожал гибкую кисть «пианиста». Фаррелл промямлил:
— Привет.
— Ну-ка, — сказала Шона, — покажи ему.
Линч крутнулся на стуле и застучал по клавиатуре компьютера. Мы с Шоной встали у него за плечом.
— Готово.
— Включай.
Линч нажал какую-то кнопку. Экран почернел, затем на нем появился Хамфри Богарт, в плаще и шляпе. Я сразу узнал сцену из фильма «Касабланка». Туман, самолет на заднем плане. Финал.
Я вопросительно поглядел на Шону.
— Погоди, — сказала она.
Камера сфокусировалась на Богарте; он как раз говорил Ингрид Бергман, что она летит на этом самолете с Ласло и что проблемы трех маленьких людей не имеют никакой ценности в нашем мире. Затем камера переехала на Ингрид Бергман и…
…Ингрид Бергман там не было.
Я моргнул. На экране, в шляпе с вуалью, глядя на Богарта сквозь туман, стояла Шона.
— Я не могу поехать с тобой, Рик, — драматически произнесла она. — Потому что я безумно люблю Аву Гарднер.
Я повернулся к настоящей Шоне. Видимо, вопрос был написан у меня на лице, потому что она молча кивнула. Но все же я решился произнести его вслух.