На характер отношений двух Владимиров главное влияние оказало взаимное уважение и, вероятно, нечто большее. Можно с осторожностью употребить слово «восхищение», ибо сын восхищался отцом, но дошло ли дело до того же чувства от отца к сыну, мы не знаем. Безусловно, ВДН видел талант сына, старался делать для него все, что было в его силах (выпуск юношеского сборника стихов, постоянные публикации в берлинском «Руле», участие в подготовке первого «взрослого» сборника, который вышел, однако, уже после смерти ВДН, но до подлинного осознания литературного масштаба Владимира-младшего отец просто не дожил. Впрочем, сделанного тоже более чем хватило: вряд ли без упомянутых публикаций, без первого сборника В. В. Набоков обрел бы ту уверенность в себе, которая позволила ему стать по-настоящему выдающимся писателем.
При этом Набоков-старший заботился об уверенности сына не бездумно. Младший Владимир рассказывал, что однажды какой-то репортер (имя не сохранилось), «нуждающийся и безграмотный», желая угодить Владимиру Дмитриевичу за какое-то доброе дело, написал неумную излишне восторженную статью о ранних стихах Володи. Набоков-старший сумел не допустить публикацию подобострастной писанины. (В. В. Набоков писал, что эта история излечила его от интереса к «единовременной литературной славе» и привила «почти патологическое равнодушие» к рецензиям, – но в этом можно слегка усомниться.)
Более чем очевидно, что сын восхищался отцом и принимал его точку зрения по очень многим вопросам. Какие-то темы они затрагивали в личных беседах, каким-то реакциям отца Владимир Набоков – младший просто становился свидетелем – все это оставило отпечаток на всю жизнь. Ну и нет никаких сомнений, что на протяжении всей жизни В. В. Набоков постоянно в мыслях обращался к отцу и анализировал происходящее, пытаясь предположить, как бы отреагировал на ту или иную ситуацию ВДН.
В истории русской классической литературы золотого века среди наиболее значимых фигур едва ли сыщешь столь же тесную связь между отцом и сыном. Профессор Корнеллского университета Гавриэль Шапиро в своей подробнейшей книге The tender friendship and charm of perfect accord («Нежная дружба и обаяние совершенного согласия»; название взято из 9-й главы автобиографического романа «Память, говори»)[74], посвященной отношениям отца и сына, выделяет две категории отцовских ролей: отчуждение, граничащее с враждебностью (таковы случаи Пушкина, Достоевского, Блока, Мандельштама) и фактическое отсутствие (Лермонтов, Тургенев, Толстой, Чехов), которое не следует путать со слишком ранним уходом из жизни, хотя иногда эти факторы и сочетаются.