). Серж был денди, эстетом и балетоманом. Манера речи Володи была веселой и забавной, и даже когда он был серьезен, в его голосе звучало подобие смеха, немного злорадства. ‹…› Серж был высоким и очень худым. Его волосы были очень светлыми и обычно падали на левый глаз. Он страдал от серьезного нарушения речи, ужасного заикания. Попытки помочь только сбивали его с толку, так что приходилось ждать, пока он не сможет сказать то, что у него было на уме, и это обычно стоило услышать. Он был, среди прочего, знатоком поэзии, театра и особенно балета и видным участником дискуссий в салонах или собраниях. Обычно он посещал все дягилевские премьеры в ниспадающем черном театральном плаще и с тростью с набалдашником».
К 1939 году, когда началась война, старшие сыновья Владимира Дмитриевича жили в Париже и даже иногда виделись. Былые противоречия как-то сгладились, каждый жил своей жизнью, делить давно было нечего. 19 мая 1940 года Набоков с женой и сыном покинули Францию на одном из последних кораблей, которому был официально разрешен выход. Попрощаться братьям не довелось – Сергей какое-то время отсутствовал в городе и узнал об отъезде брата постфактум. «С Парижем у меня связаны самые унылые воспоминания, облегчение, с которым я его оставил, было ошеломляющим, и все же с сожалением думаю о брате, изливающем свое заикающееся изумление равнодушной консьержке», – писал Владимир Набоков в книге воспоминаний «Память, говори».
5 июня 1940 года немецкие войска вторглись во Францию, 14 июня вошли в Париж, 10 июля был установлен коллаборационистский режим Виши. Сергей Набоков и Герман Тиме сумели уехать в австрийский Матрай, в Тироль, где в большом замке жила овдовевшая мать Германа, Эльзе фон Тиме. Вероятно, в деревне кто-то что-то заподозрил, написал донос, и 26 июля 1941 года Сергей и Герман были арестованы местным отделением гестапо. По законам Австрии, гомосексуальная связь каралась тюрьмой сроком от одного до пяти лет (это положение было отменено только в 1971 –!!! – году), и число приговоров по этой статье за первые годы правления национал-социалистов возросло в девять раз.
Приговор оказался, с одной стороны, мягким, с другой – фатальным. Тиме отправили в Немецкие Африканские войска (Deutsches Afrikakorps) – это аналог штрафбата. Судьба к нему оказалась благосклоннее, чем к Набокову: Тиме вернулся оттуда и дожил до преклонных лет, умерев в 1972 году в том же замке, откуда их с Сергеем забрало гестапо. У самого же Набокова ситуация была сложнее: он как лицо без гражданства не мог быть отправлен на войну, поэтому его приговорили к небольшому сроку тюрьмы, который он отбывал (по факту отсидев четыре месяца) в Клагенфурте. После освобождения Сергей Набоков отправился в Баварию, а затем в Берлин (об этих его передвижениях мы знаем благодаря архивам немецкой Криминальной полиции,