— Это Мишлен, — сказал Заяц, — где же отец Брюле?
— Месье Машфер, — сказал Мишлен, с живостью подходя, — надо идти в Солэй.
— А! Нас там ждут?
— Да.
— Что же там случилось?
— Многое! Какой смельчак этот Брюле!
— Что же он сделал?
— А дочь-то его, Лукреция, — продолжал Мишлен, забывая отвечать.
— Ну что же она сделала?
— Во-первых, они убили Сцеволу.
— Вот как!
— Лукреция раздробила ногу гражданину Солеролю.
— А что еще?
— Больше я ничего не знаю, только теперь Брюле распоряжается в Солэе.
— А что же сделалось с Солеролем?
— Он ругается и ревет, как хищный зверь.
— А Публикола? — спросил Заяц, в свою очередь.
— Его заперли в погреб.
— Ну, пойдемте в Солэй! — сказал Машфер.
И все направились к замку.
* * *
Что происходило в Солэе в эту ночь это мы узнаем после, а теперь пора возвратиться к гражданину Курцию.
Когда Жан Бернен увидел, что комиссар смотрит на него, он велел своему отряду отдать честь народному трибуну.
— Спасибо, друзья мои! — закричал растроганный Курций.
— Ну что? — спросил Жан Бернен. — Мы отправляемся сейчас?
— Конечно.
— О! Выпейте стаканчик белого вина.
— Хорошо, белое вино — друг человека.
— Пока седлают вашу лошадь.
— Ах, черт побери! — сказал Курций, которого слово «лошадь» несколько взволновало. — Вот это уже лишнее!
— Отсюда до Солэя далеко, — сказал Жан Бернен.
— Я все-таки пойду пешком.
— Это будет неприлично.
— Отчего?
— Как такой человек, как вы, наш начальник, и не поедете на лошади?!
— Это правда, — со вздохом сказал Курций.
— Я велел оседлать вам Каракасса, лошадь кроткую, как молодая девушка.
В национальной милиции Шатель-Сансуара дисциплина никогда не мешала товариществу. Капитан и барабанщик говорили друг другу «ты». Дом гражданина мэра буквально наполнился солдатами. Жан Бернен выставил бочонок белого вина. За этим потеряли добрых полчаса, но Курций перестал торопиться с тех пор, как перед ним замаячила не весьма успокоительная перспектива верховой езды.
Наконец привели Каракасса. Жан Бернен закусил губы, увидев, с какой гримасой Курций сел в седло.
— Не надо ли пехотинцев пустить скорым шагом, а всадников рысью? — спросил Жан Бернен.
— Нет, нет! — сказал испуганный Курций. — К чему утомлять этих добрых людей?
Жан Бернен, прекрасно знавший лес, повел свой отряд дальней дорогой под предлогом, что лесом можно выиграть значительное время, но как только ступили ногою в лес, человек с желтыми волосами исчез. До сих пор он шел шагом, медленно, приноравливаясь к шагам национальной милиции, но когда нырнул в кусты, то побежал по направлению к Солэю, перепрыгивая через вереск своими длинными ногами. Курций и его маленькая труппа продолжали путь с величественной медлительностью, приличествующей героям, которые не торопятся победить.