— Батюшка говорит, что вы напрасно ходите в Солэй.
Анри вздрогнул.
— Начальник бригады вас подстерегает. С вами, наверно, случится несчастье, месье Анри.
— Молчи! — сказал молодой человек.
Он в последний раз поцеловал Мьетту и догнал своих спутников, но офицер успел обменяться несколькими словами с Жакомэ. Когда граф Анри подошел к ним, Жакомэ опять сделался нем. Собаки шли, опустив головы. Настала ночь, и граф Анри связал их вместе из опасения, чтобы им не взбрела фантазия убежать в лес. Жакомэ шел впереди и свистел охотничью арию. Самая прямая дорога на ферму Брюле, находившуюся по другую сторону леса, по направлению к Фонтенэ, была большой извилистой линей, называвшаяся Лисьей аллеей. Снег выпал так сильно, что проложенная тропинка исчезла, а так как Лисья аллея проходила через несколько перекрестков без всяких надписей и указателей, то проводы Жакомэ вовсе не были бесполезны: только один дровосек мог найти дорогу ночью в этом густом лесу.
Граф Анри взял под руку своего друга-офицера и, отстав несколько от Жакомэ, сказал:
— Знаешь ли, почему я так мало занимаюсь поджигателями?
— Нет, — с любопытством отвечал офицер.
— Потому что я влюблен.
— Я это подозревал.
— В самом деле?
— Во-первых, у тебя наружность влюбленного, глаза впалые, лицо вытянуто, ты рассеян, потом, ты выходишь по ночам…
Граф Анри вздрогнул.
— Ты это знаешь?
— Вот три ночи сряду я вижу, как ты уходишь из дома с ружьем на плече, когда все лягут спать. Куда ты уходишь — я не знаю, но ты возвращаешься поздно, на рассвете.
— Милый мой, — сказал граф Анри беззаботно, — ты знаешь, какова деревенская жизнь? Прелестных дам мало, а если и встречаются, то у них есть мужья, стало быть, не с этой стороны надо искать…
— Хорошо! Понимаю. Э-э! Знаешь ли, что эта маленькая угольщица очень мила?
— О! — возразил граф. — Перестань шутить, любезный Виктор. Мьетта — моя крестница, это олицетворенная добродетель и невинность.
— Извини, если я ошибся… Но когда так…
— Хорошенькая фермерша, — шепнул граф Анри и снова замолчал.
Они шли молча несколько времени, потом офицер продолжал:
— Доверенность за доверенность, и я скажу тебе мою тайну.
— Ты влюблен?
— Увы! Нет. Но слушай… Ты думал до сих пор, что поместил у себя старого друга, офицера в отпуске, который хотел отдохнуть от своего тяжкого ремесла, сделавшись твоим товарищем по охоте?
— Ты мне это писал в письме, в котором уведомлял о своем прибытии.
— Да, но я имел другую цель.
— Какую?
— Я тебе скажу. Две недели назад гражданин Баррас призвал меня и сказал: «Бернье, я знаю, что вы деятельны, смелы, осторожны и необыкновенно проницательны. Я доставлю вам случай сменить эполеты. Я даю вам тайное поручение. Вот уже три месяца Францию опустошает страшный бич — пожары, повсюду организовались шайки поджигателей, которые жгут хлеб, фермы, дома. Жандармы рыщут, да все понапрасну. Я хочу, чтобы это прекратилось как можно скорее. Я выбрал сотню офицеров, молодых, умных, не отступающих ни перед чем, и сделал их комиссарами в департаментах. Вас я посылаю в Ионну. Поезжайте, наблюдайте, изучайте, собирайте сведения, не торопитесь, но уничтожайте поджигателей». Баррас в тот же вечер велел мне передать секретные и подробные инструкции и уполномочие, по которому при первом моем требовании все военные и гражданские власти департамента будут в моем распоряжении. Теперь, мой милый, ты знаешь все, будь же нем. До сих пор я наблюдаю и собираю сведения. Час действовать еще не настал.