— Пожалуйста, купите мой последний букет, — сказала она.
Лишь только цветочница произнесла эти слова, как один из лакеев схватил ее под руки и посадил в карету возле госпожи Тальен. В эту минуту кучер и форейтор ударили бичами, лошади рванулись, толпа расступилась, и карета исчезла, как дым. Оторопевшая Марион смотрела на госпожу Тальен; та улыбалась.
— Итак, это вы Марион? — сказала она.
— Я.
— Вы знаете, куда мы едем?
— Нет. Мне приказали… Я повиновалась, — грустно прибавила Марион. — Но я не знаю, куда вы меня везете и чего вы ждете от меня.
— Дитя мое, — отвечала любимая султанша гражданина Барраса, — мы едем в Гробуа.
— А! Мне сейчас сказали, что я там смогу дорого продать мои букеты, но у меня букетов больше нет…
— Тем не менее, — заметила госпожа Тальен, нюхая последний букет Марион, — этот вы продадите дороже всех других.
— В самом деле? — равнодушно спросила цветочница.
— Да, дитя мое. Но скажите мне: вы знаете гражданина Каднэ?
Это имя заставило Марион вздрогнуть и побледнеть.
— Знаю ли я его! — отвечала она. — О, конечно!
— Вы его видели сегодня?
— Только что.
— Это он предупредил, что я возьму вас с собою?
— Он.
Пока Марион и госпожа Тальен разговаривали таким образом, карета выехала из Парижа в Шарантонские ворота. Там стоял караул. Карета остановилась, и офицер, начальствовавший над этим постом, сделал обычный вопрос:
— Куда вы едете, гражданки?
— В Гробуа, — отвечала госпожа Тальен, обменявшись с офицером быстрыми взглядами.
— Извините, гражданка Тальен, — продолжал начальник поста, — вы так добры, что не откажете помочь одному бедному человеку.
— Кто он такой и что я могу сделать?
Пока офицер говорил, из караулки вышел человек и подошел к карете. Госпожа Тальен, взглянув на него, подавила крик и закусила губу, чтобы не произнести имени Офицер прибавил:
— Это повар, служащий у господина Барраса; он запоздал в Париж и не знает, как воротиться в Гробуа; он боится потерять место, и если бы вы были так добры, гражданка…
— Я должна взять его под свое покровительство? — спросила с улыбкой госпожа Тальен, опять сделавшись спокойной.
— И позволить ему сесть на козлы, — прибавил офицер.
Госпожа Тальен сделала знак, повар сел возле кучера, офицер поклонился, и карета продолжала свой путь.
Марион и Аделаида Тальен — обе погрузились в различные мысли и не думали продолжать разговор, прерванный начальником поста. Настала ночь. Это была ночь темная, хотя небо было звездное и красноватый блеск каретных фонарей скоро высветил густую занавесь деревьев по обеим сторонам дороги.
— Мы подъезжаем, — сказала Аделаида Тальен.