Эта острота вызвала новый взрыв смеха.
— Остальное, господа, — продолжал Паоло, — вам и самим известно. Пока меня, безобидного паренька, арестовывали, маркиза уплыла в неизвестном направлении. Я же, когда недоразумение благополучно разрешилось, поспешил отплыть на Восток. Впрочем, не важно, герцог, оставьте этот сапфир себе. Если когда-нибудь вы окажетесь в Афганистане, он откроет перед вами двери великолепного дворца, в котором живет самая очаровательная девушка на свете.
Герцог улыбнулся и надел перстень на палец со словами:
— Мой дорогой Паоло, на столь любезного молодого человека, как вы, невозможно таить обиду. Да, признаю, в той ситуации я был неправ. И все же истинной виновницей, из-за которой я впал в немилость у короля, была маркиза Дезенцано. Но благодаря нашему министру полиции, — он указал на Луиджи, — к слову, моему бывшему заместителю, к мнению которого мне следовало прислушаться — вот уж у кого нюх настоящего сыщика! — так вот, благодаря синьору Луиджи я буду отомщен.
— Не может быть! — воскликнул Паоло.
Луиджи не сводил с юноши глаз, следя за его реакцией.
— Да, — продолжал Корнарини. — Эту проклятую маркизу удалось задержать.
— Бедняжка! — безразлично проговорил Паоло.
— Ее будут судить.
— И повесят! — добавил Луиджи.
— Черт возьми! — воскликнул юноша. — Но что же такого она сделала?
— Готовила покушение на жизнь короля.
— Вот оно что! — сказал Паоло. — В таком случае не думаю, что она заслуживает моего интереса. — Но, повернувшись к Луиджи, он спросил: — И все же, что это за женщина? Я слышал, когда-то она была настоящей красавицей?
— Она и сейчас таковой остается. Это совсем еще молодая женщина, брюнетка, и, осмелюсь сказать, крайне привлекательная.
— Брюнетка! — воскликнул Паоло. — И герцог принял меня за нее! Но я же блондин! Как же вы, синьор Корнарини, могли допустить подобную оплошность? А сообщники у нее были?
— Разумеется! — промолвил Луиджи. — Но выдавать их она отказывается даже под угрозой пыток.
— Хватит! — сказал Паоло. — Не говорите мне больше ни слова. — Красавица, брюнетка, героиня! Я чувствую, что эта мятежница начинает меня интересовать, а мне этого очень не хочется.
И, резко меняя тему разговора, он живо воскликнул:
— Господа, я — король-выскочка, король самого скромного, возможно, происхождения. Вы же все — люди благородные, из знатных семейств. Тем не менее те из вас, кто пожелают присутствовать на ужине, который я даю завтра вечером у Вендраминов, доставят мне огромное удовольствие. Будет весело, я обещаю! Должен предупредить, что пусть я и бастард, но никто не вправе считать меня простолюдином.