Повсюду уже суетились пожарные со шлангами, обычные горожане, солдаты — на улице царила ужасная суматоха.
Судья задрожал.
— Ах, боже мой! — прошептал он. — Огонь! Огонь, мой единственный опасный враг! И совсем близко от моего дома!
Бросив взгляд на золото, он побледнел.
— Только бы никто сюда не вошел! — воскликнул он. — Не хочу, чтобы сюда входили! Пусть уж лучше мой дом сгорит, если огонь до него доберется, но только бы сюда никто не вошел! С золотом ничего не станет. Если же они, эти грабители и воры, заявятся сюда под предлогом потушить огонь, мои ружья их поубивают!
И он схватился за пистолеты.
— Вскоре здесь будет полиция! — продолжал шептать себе под нос судья. — Я попрошу сбиров, которые знают меня, встать у ворот и никого сюда не пускать. Но ни лаццарони, эти оборванцы, которые охотятся за моими деньгами, ни тем более сами сбиры не переступят порог, так как я буду начеку. Того, кто войдет в мой двор, я застрелю собственноручно.
В этот момент крики усилились, и на улице раздался выстрел.
— Гм! — пробормотал судья. — Стреляют!
Два, три, четыре, десять выстрелов последовали за первым.
— Революция! — воскликнул судья. — Великий боже!
Но тут чьи-то голоса провопили:
— Смерть поджигателям! По крышам! Стреляйте по крышам!
— Ага, — сказал себе Рондини, — это разбойники, которые поджигают дома, чтобы затем их ограбить. Они идут по крышам!
Это его немного успокоило.
— Ничего, там, вверху, их встретят мои ружья, — пробормотал он. — Только вчера я проверял свои ловушки. Ага, вот и они!
Действительно, на верхних этажах его дома раздалась целая серия выстрелов.
— Да, — промолвил скряга, — я был прав, когда принимал эти меры предосторожности: вот я и избавился от этих убийц. Они, вероятно, уже мертвы: я слышал два возгласа, а потом все стихло.
Взяв в руку фонарь, судья зажег его и, вытащив из кармана двухзарядный пистолет, осторожно, тщательно избегая ловушек, поднялся на чердак.
Там он прислушался, но ничто не вызвало у него беспокойства.
— Это должно быть где-то здесь! Ошибиться я не мог: стрелял, несомненно, мушкет, оставленный в этом коридоре. Посмотрим-ка!
И он медленно двинулся дальше.
Вскоре фонарь осветил два трупа, неподвижно лежавших в лужах крови: один из убитых был настоящим великаном, другой — пареньком небольшого роста.
Рондини испустил вопль радости.