Золотой корсар (Нуар) - страница 198

Доктор улыбнулся.

— Избавь меня от своих шуточек…

— Но…

— Если бы ты знал… Маркиза цела и невредима; ее не пытали.

— Но ты ведь сам сказал…

— И теперь взамен бедный отец получит свою дочь униженной и опозоренной.

И он резко бросил:

— Давно ее увезли?

— Нет. Но ты их уже не настигнешь. По возвращении на корабль Людовик приказал связать ее по рукам и ногам, заткнул ей рот кляпом, завязал глаза, и ее доставили на берег, где уже ждала двуколка. В данный момент два резвых скакуна во весь опор мчат к ее дому.

Паоло бросился к сходням.

— Возьми меня с собой! — сказал доктор. — Ты ведь к ней направляешься?

— Да.

— Представишь меня ее отцу, скажешь, что я готов на ней жениться.

— Она любит другого.

— Неважно!

— По крайней мере, она сможет дать ребенку мое имя! Свадьбу сыграем на еврейский манер; наш закон разрешает разводы, и мы сможем развестись уже на следующий день после свадьбы. У того парня будет возможность жениться на вдове или на женщине, освобожденной разводом от клятв, данных ей мужу.

— Пойдем, — сказал Паоло.

И они поспешно сбежали на берег.

Глава XV. Секретарь суда и его жена

Секретарь уголовного суда был неприметным человеком бесцветной наружности, но в глубине души пожираемый тщеславием.

Он жаждал преуспеть в жизни.

Выйдя из камеры пыток, он направился домой, где его ждала жена.

— Ну что? — бросила та, не успел супруг переступить порога.

То была настоящая матрона, крупная, энергичная женщина, отнюдь не обладавшая теми добродетелями, что так присущи жительницам Рима.

— Она заговорила? — продолжала она.

То была женщина любопытная.

— Нет! — промолвил муж.

— Как-то странновато ты выглядишь!

Он посмотрел на жену.

Глядя ему прямо в глаза, та сказала:

— Похоже, ты что-то от меня скрываешь; говори, или я сама отгадаю.

— О, да никогда в жизни!

— Это еще почему?

— Даю тебе тысячу попыток.

— Если это так трудно, то и пытаться не буду.

Секретарь колебался; он и хотел сказать, и не осмеливался.

— Я что, плохой советчик? — спросила бой-баба, подбоченившись.

— Да нет же. Просто, дорогая, дело касается вещей, столь серьезных, что я не могу тебе их доверить.

В сущности, он догадывался, что эти его слова лишь разожгут ее любопытство; то был маневр труса, который хочет придать себе мужества и поставить себя перед необходимостью все выложить.

Естественно, она не оставила его в покое.

— Да говори же наконец! — воскликнула она и ударила его в бок так сильно, что он тотчас же во всем сознался.

— И что обещал тебе судья за молчание? — поинтересовалась мегера.

— Ничего.

— Как всегда. Да ты просто глупец!

— Вовсе нет; я намерен донести на Рондини.