Нужно было осуществить две операции: раздать билеты и исключить из числа соискателей призов мнимых рыбаков и лаццарони.
Множество ремесленников и мелких буржуа пытались затесаться среди рыбаков и людей улиц; их следовало разыскать и изгнать.
По этой причине Вендрамин на каждой из улиц выбрал синдика, своего рода старосту; этот синдик, человек преданный, получивший хорошее вознаграждение, введенный в курс дела и готовый бросить клич к мятежу, так вот, этот синдик должен был во время бунта взять на себя функции командира вверенной ему колонны.
Но прежде — эта процедура занимала около четверти часа — синдик производил тщательную инспекцию своего «войска».
Сопровождаемый четырьмя крепкими парнями, он то тут, то там находил лжерыбаков и лжелаццарони, которых тотчас же выхватывали из толпы, раздевали догола и прогоняли.
Подобным образом были выявлены около тысячи человек, которые тут же, на месте, лишались покрывавших их тело лохмотьев и возводились в состояние дикарей, к великой радости народа.
Мужчины, женщины, девушки, дети — все встречали гиканьем этих голодранцев, бичевали их и до колик в животе хохотали над их неудачей.
Невозможно передать, сколько шума, криков, безумного веселья было в этом зрелище; весь порт содрогался от звонких раскатов смеха — у народа был праздник.
Раздав билеты, Вендрамин поднялся на межевой столб, чем моментально привлек к себе все взгляды, и заговорил.
Тишина стояла такая, что его зычный голос был отлично слышен в обоих концах порта.
— Товарищи, — сказал великан. — Для того чтобы все испытали настоящие эмоции, получили истинное наслаждение от розыгрыша лотереи, нужно, чтобы каждый из вас мог собственными глазами видеть лоты, предлагаемые Королем песчаного берега.
— Браво! Браво! — закричала толпа, и раздались оглушительные аплодисменты.
— Для этого, — продолжал гигант, — вперед должны выйти самые маленькие. За ними станет ребятня постарше, затем — женщины и лишь потом — мужчины. Давайте, друзья, перестраивайтесь, как я сказал.
Поднялся такой шум, возня, суматоха, что словами и описать невозможно.
Наконец толпа выстроилась в восемь или десять рядов таким образом, что самые низкие оказались впереди, а самые высокие — сзади.
Без тумаков, раздаваемых налево и направо, подобная тяжелая работа пройти, конечно же, не могла.
— Больше не двигаемся! — бросил Вендрамин и испарился.
Народ повиновался; устремив взгляды на дом Вендраминов, люди замерли в нетерпеливом ожидании.
Вдруг на удалых жеребцах, за которыми тянулись сильно просевшие тележки, на набережную въехали смуглолицые мужчины в индийских одеждах, для людей непосвященных — слуги покровительствовавшего Паоло индийского принца.