– Пригнись! – крикнул я.
Да уж, ума остановиться и прицельно выстрелить в выскочившего монстра Серёге хватило, а пригнуться, чтобы я мог его добить – нет.
Серёга послушно пригнулся, пятясь от надвигающегося гориллоида ко мне. Тщательно прицелившись, я всадил пулю в промороженную выстрелом левую глазницу. Попал! Гориллоид в агонии рухнул на тропинку, хрипя и скребя лапами по траве.
– Ходу, ходу! – заорал я, полный уверенности, что нас сейчас порвут в клочья надвигающиеся сзади преследователи.
Но пришлось потратить ещё несколько секунд, чтобы обогнуть, ломая кусты, бьющегося в агонии раненого монстра. Хотя, какой раненый, по сути – убитый, четверти черепа как не бывало, но вот не хотел он сразу помирать, и все тут! И в такой ситуации лучше его обойти, чем попасть случайно под удар одной из мечущихся в беспорядке мощных лап – запросто покалечит.
Глава 20
Сила воли
Ю-тян, лес в Подмосковье
С логикой моего напарника невозможно было не согласиться. Я, наконец, пришла в себя настолько от этих ужасов, что вспомнила, что держу в руке катану Виктора, а он истекает кровью из острого пореза на руке, сделанного ею. Катану тут же вернула владельцу, достала из рюкзачка бинт и на скорую руку забинтовала рану. А затем Виктор аккуратно достал из кармана погибшего охранника ключи от калитки и дома, и мы поспешили по своим следам назад.
К счастью, моя катана, которую я выронила под мощным ментальным воздействием на прогалине прямо в траву пятью минутами ранее, там же и лежала. Я ее подняла, любовно протёрла и аккуратно вставила в ножны. Какой же страшный момент я пережила — это просто ужасно, когда твой мозг тебе не подчиняется настолько, что ты бросаешь свое оружие и идёшь в расставленную ловушку, как овечка на бойню!
По собственным следам удалось вернуться почти до самого дома, но затем временной предел действия моего следопытского навыка был исчерпан, и последние три сотни метров нам все же пришлось аккуратно идти, прощупывая длинной палкой дорогу перед собой. Вернулись без всяких происшествий. Сели на минутку в прихожей на кожаные банкетки, и тут меня накрыло. Так близко от смерти я никогда не была, да и Ивана Денисовича было очень жаль. Глаза наполнились слезами, я зашмыгала носом. Бигли, которые ещё не знали, что потеряли своего товарища, обеспокоенно засуетились вокруг меня, явно сочувствуя.
– Поплачь, Ю-тян, не стесняйся, это нормально, — посоветовал Виктор, — не дело это, когда такой ещё ребенок смерть постоянно вокруг себя видит. Да ещё и такую ужасную!
Такое сочувствие от обычно жёсткого русского, настоящего воина, с горящими от восторга во время схваток с монстрами глазами, меня совсем вырубило, и я разрыдалась, обняв одного из биглей. Я плакала, а он вылизывал мне лицо, пытаясь успокоить, по-своему, по-собачьи.