– Смотри: здесь, где поврежден край листа, могло быть какое-то слово. Видишь штрих? Похоже, это часть какой-то буквы.
– Н?
– Может быть… Если иначе разделить слова, то получается что-то другое: «У Агафонова гроба… не обретет пророчества. Голосник – то источник есть сведений о будущем Острова».
– С н начиналось слово никто: «У Агафонова гроба никто не обретет пророчества. Голосник – то источник есть сведений о будущем Острова». Речь идет о голоснике – акустической нише в стене храма.
– Получается, Прокопий спрятал пророчество в голосник, и этот голосник находится рядом с могилой Агафона.
Мы позвонили Филиппу и рассказали о нашей догадке. Некоторое время в трубке раздавалось только сопение. Я потрясла трубку – и она отозвалась:
– Завтра утром я попытаюсь связаться с министром культуры. Любые работы в Храме Преображения возможны только с его разрешения.
Получается, Прокопий был уверен, что до пророчества никто не доберется. Одновременно он давал подсказку, как его найти. Это так на него похоже.
Никогда еще Остров не был так захвачен общественной борьбой. Он погрузился в нее с головой, как войско фараона во время о́но погрузилось в пучину Чермного моря, а много позже войско князя Константина было затянуто в лесную топь. Острову надлежало выбрать нового правителя, который отныне должен был именоваться президентом. Президент избирался впервые, да и сами выборы были впервые, и ни одна душа в государстве не ведала, чем всё это окончится.
Обсуждение выдвиженцев велось повсюду: в газетах, на радио и даже внутри телевизионных ящиков, постепенно входивших в быт островитян. Спорили на улицах и площадях, в трамваях и таксомоторах, а также в скором поезде, соединявшем Север и Юг.
В один из дней по телевидению выступил представитель Партии Светлого Будущего. Он сообщил телезрителям, что некими правдолюбцами ему была принесена бумага, носившая именование Декларация о намерениях. Документ отражал намерения Вальдемара, совпадавшие с намерениями Континентальной нефтяной компании. В случае своей победы на выборах Вальдемар обязывался вывести нефтяную промышленность Острова из государственного подчинения и передать ее указанной компании.
Сила телевизионного выступления заключалась не только в услышанном островитянами, но и в увиденном ими. Декларация была показана крупным планом и пребывала на экране столь долго, что ознакомиться с ней успели все, включая тех, чье чтение не было скорым. Скреплена была бумага собственноручными подписями намеревающихся сторон.
На следующий день по телевидению выступил Вальдемар. Вопреки всеобщим ожиданиям, телевизионные возможности он использовал с гораздо большей пользой, чем это сделал разоблачитель. На стороне последнего были бумага и сухие подробности соглашения, на стороне же Вальдемара горячие чувства.