Ксения
Готова подтвердить, что более трудного времени в жизни Парфения не было. Еще до первого посольства Никифора развитие ситуации было вполне предсказуемо. Когда Парфений говорит, что много думал о своем решении, он имеет в виду годы, прошедшие от возвышения никифоровской империи до ее вторжения к нам. И продолжал взвешивать свое решение многие годы спустя. По-моему, он занимается этим и сейчас.
Окончательно он решился на это, когда увидел толпу женщин, умолявших не отнимать у них мужчин.
Потом эти женщины обвинили его в предательстве и сговоре с императором. О чем бы, интересно, Парфений мог с ним договариваться? О том, что лишается власти?
Эти женщины возлагали на Парфения вину за все без исключения беды. Говорили, что так плохо, как при Никифоре, на Острове еще не жили – и винили в этом моего мужа. Они забывали только о том, что они – жили. Просто жили. И что именно об этом они просили Парфения. А многие, случись война, могли бы и не жить.
Глава восьмая
Император Никифор
По вступлении в Город Его Императорское Величество Никифор был объявлен верховным правителем Острова, а князь Парфений назначался его наместником. Иные говорят, что первоначально Парфений отказался быть наместником и хотел с Острова уехать. Епископ же Евсевий будто бы напомнил князю слова Агафона Впередсмотрящего о миротворческом предназначении его и благоверной княгини Ксении. Так ли это было, известно лишь князю и епископу, но князь остался.
Он по-прежнему правил Островом, но теперь для более или менее важных решений всякий раз испрашивал дозволения у императора. Из зримых изменений отмечу лишь то, что княжеское войско влилось в императорскую армию и сменило форму. Если быть более точным, то форму оно получило, ибо до того не было у него никакой формы и единообразия тоже не было, но всякий одевался по воле своей. Островных воинов предупредили, что в случае войны их, как часть императорской армии, могут бросить в любую точку мира. Но войн не было и воевать было не с кем, поскольку весь мир уже принадлежал императорской короне.
К видимым изменениям следовало бы отнести и усиление морской связи с Континентом. Всё чаще можно было видеть, как из порта в сторону Большой земли отчаливали корабли, груженные лесом, мя…
Парфений
Мя – это мясом. На таком сытном слове хроника прерывается на 150 лет. 150 дальнейших лет попросту вырезаны. Чуть не сказал бестрепетной рукой, но рука здесь ни при чем – она-то, думаю, как раз трепетала. Только это уже была рука не брата Мелетия, но брата Галактиона. Обрезки листов торчат из переплета, как культи безногого.