Мы заикнулись о сценарии. Сценарий? Леклер волнообразно закачался, словно собирался снова припасть к нашим ногам, но что-то его удержало. Сценария в привычном смысле у него нет. Да, он располагает подготовительными материалами, но не более того. Так он снял все свои фильмы.
Я спросил у Леклера, как же он работает без сценария. А очень просто. Придя на съемочную площадку, пьет с актерами кофе. Сообщает каждому, как ему двигаться и что говорить.
– Начинаться и оканчиваться творчество должно на съемочной площадке. Точка. – Режиссер хлопнул себя по бедру.
Да, последнее. Уже стоя в дверях, Леклер как будто что-то вспомнил. Последний вопрос лейтенанта Коломбо. Не согласились бы мы приехать для консультаций в Париж? Нас примут (он на мгновение задумался, подыскивая слово) по-княжески.
В постановке великого режиссера мы не откликнулись только на эту сцену. Подумаем. Трудно сразу решить. В нашем возрасте… На слове возраст Леклер расхохотался, и это было, кажется, единственным отступлением от сценария, которого, по словам гостя, у него не бывает. Он смутился, обнял нас, его провожающих, и сказал:
– Какие ваши годы!
В лето седьмое княжения Ксении была окончена строительством Библиотека, по красоте и величеству подобная Дворцу. Она оказалась даже выше Дворца и стала самым высоким зданием Города. У основания ее колонн были поставлены изваяния великих людей прошлого, дабы имена их не беспамятны были: Платон, Аристотель, Геродот, Гомер и Агафон Впередсмотрящий.
Предвидел ли Агафон такую честь? Он смотрел на собравшихся со своего высокого места, словно проверяя, исполняются ли его предсказания. Под его немигающим взглядом в Библиотеку были доставлены книги, частью купленные на Большой земле, а частью подаренные островитянами. Монастырь передал большое количество рукописей, но не было среди них Агафонова пророчества, что Агафона, я думаю, не слишком и удивило.
В день открытия в Библиотеку выстроилась огромная очередь на запись. Очередь оказалась столь велика, что было ясно: одним днем запись не исчерпается, и даже одной неделей тоже. В день тот записалось ровно столько, сколько помещалось в Большом зале Библиотеки.
И весь вечер записавшиеся сидели и читали те книги, которые им достались, многие же, не имея привычки к чтению, шевелили губами. А некоторые водили пальцем по строкам, поскольку читать совсем не умели. Они шли строка за строкой и улыбались, радуясь своей причастности к книгам, и обливались слезами, сожалея о своей безграмотности, и в тот вечер дали себе клятву выучиться читать.