– Сымай, хозяйка!
Дуня дрожащими пальцами сдёрнула тряпицу и охнула. Такой красоты она себе даже представить не могла. Нет, икона, что стояла у них в красном углу была прекрасна. Но это икона. Она и должна быть прекрасной. Это же! Это нельзя было описать словами.
На одном горшочке на зелёной травке, среди жёлтых цветков одуванчика, на которых сидели пчёлки, резвились две белочки. Белочки были в рыжих летних шубках, и так и хотелось протянуть руку, и погладить тёплых шалуний. На втором была изображена ветка сосны с лежащими на иголках шапочками снега и на этой ветке сидела белка в серой зимней шубке, а рядом с ней маленький бельчонок с орешком в лапах. Это было чудо. Дуня не видела ничего подобного в своей жизни. Разве можно в такую красоту ещё и масло накладывать.
Потребовалось больше получаса, прежде чем иконописцам удалось уговорить Дуню переложить принесённое ею масло в горшочки. Разровняв верх, она накрыла горшочки чистыми кусочками белой тряпицы и перетянула под горлышком шнурком. Очень осторожно поставила она эту драгоценность в корзинку, нести в руках горшочки, Дуня наотрез отказалась и иконописцы нашли для неё корзинку подходящих размеров.
Княжича Фомина нашла рядом со строящейся школой. Он был в одной рубахе, несмотря на морозец, и от него так и валил пар. Княжич вместе с такими же расхристанными стрельцами кидал в деревянный щит ножи, были они все запыхавшиеся, словно только прибежали откуда. Дуня подошла к стоявшему в сторонке ляху и сказала, что у неё есть гостиниц для княжича.
– Оставь мне, я потом передам, не видишь, княжич занят? – лях был сердитый.
Но и Дуня была не робкого десятка.
– Позови Петра Дмитриевича, пан, – упёрла руки в бока Фомина.
Лях оценивающе посмотрел на неё, заржал, как жеребец и окликнул княжича.
– Здравствуй, Дуня, – признал княжич бойкую бабу.
– И тебе доброго здоровьица, князь батюшка. Вот по совету твоему сделала я масло ореховое и мёду ещё чуть для сладости добавила. Отведай, – Дуня протянула "Петюнюшке" корзину с двумя горшочками.
Пётр достал один горшочек повертел его в руках, разглядывая белок, потом передал первый ляху, а сам стал вертеть второй.
– Красота, – наконец произнёс он, и, сняв тряпицу, зачерпнул прямо пальцем ореховое масло. Покатал его во рту и произнёс загадочную фразу, – Нестле отдыхает.
– Кто отдыхает, князь батюшка? – не поняла Дуня, но видела, что угощение "Петюнюшке" понравилось.
– Это тебе, Дуня, знать не положено. Это военная тайна, – и подмигнул сконфузившейся Дуняше.
– Понравилось ли маслице, князь батюшка? – решила уточнить Фомина.