– Дождешься от бога, – бурчит Артур, развязывая мешок.
– И попугая покормить нужно, а то сдохнет, как потом суп из дохлого варить! – подсвечивая зажигалкой, снимаю с клетки ткань. – Артур, а это кто?
– Где? Ой, ворон! А ты говорил попугай!
– Да я не присматривался, вижу клетка, кто еще может там разговаривать, не канарейка же. А вот ты как его снимал с комода и не рассмотрел?
– Я накрыл его сразу, чтобы он молчал, тоже не рассматривал.
Попугай, то есть ворон, молчит, перебирая лапами и косясь на нас одним глазом. Довольно крупный, и не черный, а с темно-синим отливом.
– Закрывай, а то начнет говорить, привлечет внимание. Потом покормим, – говорит Артур, насмотревшись на птицу.
– Гекторр хорроший! – негромко выдает ворон. Или ворониха, как у них пол отличать не знаю.
– Гектор? – задумался чему-то Артур. – Странно.
– Что странного? Ешь давай, да поспать нужно хоть немного.
– Мы перед отъездом в цирке-шапито были, ты не помнишь?
– Нет, я ничего не могу помнить, уже ведь объяснял, – устало и безнадежно напоминаю о своем происхождении. Пусть он и не верит.
– Там был клоун с говорящим вороном. И звали его тоже Гектор! Интересное совпадение, тебе не кажется?
– Есть многое на свете, друг Горацио, что не подвластно нашим мудрецам, – не особо впечатлился я совпадением.
– Неправильно переводишь. There are more things in heaven and earth, Horatio, Than are dreamt of in your philosophy, – в который раз восхищает меня Артур. Оказывается английский он тоже знает.
– Ты что, всего Шекспира наизусть знаешь в оригинале?
– Нет, только небольшой отрывок. Тоже совпало. Тебе не кажется, что слишком много совпадений? – Артура тянет пофилософствовать.
– Нет, мне спать охота! Доедай и ложимся, нужно утром пораньше встать, пока никого нет и закопать лишнее в укромном месте.
Дежурить смысла не вижу. Если нас обнаружат, то все равно не успеем удрать. Достаточно закрыть окошко, через которое мы забрались той же фанеркой, которую отломали. Устраиваемся на узком топчане, тесно прижавшись друг к другу. Надеюсь, проснусь в 21 веке, в капсуле «Хронографа». Как я подозреваю, переход происходит только во время сна.
– Вяземский!
Опять! А я так надеялся! Но меня снова будит голос Артура, прервавшийся кашлем. Не хватало еще, чтобы он заболел. Виртуальные не болеют! Мне же вот ничего. Лежу, не открывая глаз, словно это мне чем то поможет.
– Вяззесски!
От этого, незнакомого, скрипучего голоса, я вскакиваю мигом, чуть не сбив Артура. Ошалело протираю глаза, никого…
– Я же говорил, что он сдаст, если оставим, – Артур указал на ворона и снова закашлялся.