— Иногда, дорогая моя Рене, ты болтаешь такую ерунду! — отреагировал Барри.
— Да, конечно, нельзя надеяться, что ты меня поймешь. — Она указала пальцем на его грубый шерстяной костюм. — Тебе до моды нет никакого дела.
— Да уж, увольте! — Интерес мужчин к одежде казался Барри верхом изнеженности. Он любил одеваться скромно и непритязательно.
— Однако самые лучшие модельеры — мужчины, — заметила Рене.
— Если только их можно назвать мужчинами. Я вообще не понимаю, как настоящий мужчина может заниматься такой профессией. Они все, наверное, извращенцы!
Рене засмеялась и провела ладонью по грубому рукаву его куртки.
— Милый Барри, ты так все упрощаешь, разделяя людей на категории, согласно своим собственным правилам. Надеюсь, меня-то ты не считаешь извращенкой?
— Ну, мне вообще-то не нравится, когда люди показывают себя другим, — заявил он, но потом Смягчился. — Хотя, должен признать, тебе есть что показать. — Он обнял ее одной рукой. — Просто дело в том, что я тебя ревную и не хочу, чтобы посторонние пялились на то, что принадлежит мне!
Такое заявление было редкостью для Барри, так же как и ласка. Она прижалась к нему, радуясь надежной теплоте его объятия.
— Я серьезно говорю, что брошу работу, — сказала Рене, стараясь ему угодить. — Но сначала все-таки хочу возместить те деньги, которые потратила на гардероб и прически. Несколько заграничных показов, съемок — и все; за них очень хорошо платят.
— Да? — Он улыбнулся. — Судя по количеству журналов, в которых я тебя видел, мне не хватит всей оставшейся жизни, чтобы сравнять счет!
— Да нет, что ты, Барри, я серьезно.
— Правда, дорогая? Рад это слышать. — Он говорил ласково, но в глубине души сомневался, что она выполнит это свое решение. — Все равно, ведь мы договорились, что ты бросишь работу, когда мы поженимся?
Рене вздохнула. Их женитьба казалась делом таким нескорым, а романтическая атмосфера Рождества настроила ее на сентиментальный лад, и девушке захотелось приблизить эту дату.
— Я сделаю это намного раньше, — пообещала она.
Цапля взлетела из кустов в прибрежных камышах, хлопая огромными крыльями, и проплыла над их головами, издав скрипучий крик. Рене вздрогнула. Тучи собирались на небе в огромную темную завесу, и земля выглядела холодной и пустынной; птичьи крики, как ей казалось, звучали насмешливо и неодобрительно.
Барри убрал руку и посмотрел на часы:
— Пора возвращаться. Скоро стемнеет.
Она молча пошла впереди него по узкой тропинке, чувствуя, как в глубине души зарождается и зреет дурное предчувствие.