— Нет, спасибо, я не курю, — отказалась Рене.
— Весьма разумно, мадемуазель Торнтон. — И он посмотрел ей прямо в глаза, пока прикуривал сигарету. Его глаза были темными, бархатными, окруженными такими же длинными и густыми ресницами, как у нее самой. Сердце ее забилось чаще, и она торопливо отвернулась.
— Вы слишком многое принимаете на веру, — произнесла Рене почти неслышно. — Миссис Брент должна была вас предупредить, что я только фотомодель, у меня нет опыта показа одежды на подиуме.
Ава издала возмущенное восклицание, но Леон никак на это не отреагировал.
— У вас все получится, — уверенно сказал он. Затем вдруг вскочил на ноги: — Ах, давайте это проверим!
Рене неохотно встала и последовала за ним и Авой на улицу, где стоял черный «кадиллак». Молча забралась на заднее сиденье, пока он придерживал для нее дверцу. Ава скользнула на переднее пассажирское сиденье. Пока они ехали к «Эрмитажу», который был недалеко, Рене думала о том, что ее принуждают к работе, на которую она не согласна.
Рене мельком увидела натертый до блеска паркет, роскошную мебель, расставленные повсюду огромные дорогие букеты, огромный зал с сияющими хрустальными люстрами, прежде чем оказалась в небольшой комнате, где навстречу ей поднялась маленькая женщина в красивом черном платье, а Леон подошел к длинной стойке, на которой висело множество нарядов.
Женщина спросила по-французски, нашел ли месье другую модель, и Леон взмахом руки показал на Рене:
— Познакомьтесь, мадемуазель Рене Торнтон, а это моя ассистентка, мадам Ламартен. Мадам, помогите ей, пожалуйста, надеть платье из золотистой парчи. — И он оставил их, а Рене покорно отдала себя в руки француженки.
Платье было вечерним, с высокой талией, почти по моде времен Наполеона, с совершенно открытыми плечами, кроме одной полоски цвета жидкого золота. Очень простого фасона, но крой выдавал профессионала, причем большого мастера. Мадам Ламартен заколола Рене волосы высоко наверх, перевязала их золотистой лентой, потом отступила на шаг, чтобы осмотреть ее, и задохнулась от восхищения.
— Мадемуазель красавица!
Рене повернулась к большому, в человеческий рост, зеркалу. Платье словно было сшито специально для нее; оно ниспадало длинными блестящими складками и было лишь немного светлее ее волос, которые, высоко забранные, делали ее неузнаваемой; янтарный цвет ткани оттенял ее кремовую кожу, а на лице выделялись только темные брови и ресницы. Она никогда еще не надевала одежды, которая бы так ей шла. Мадам Ламартен знаком попросила ее наклонить голову и застегнула на шее тонкое ожерелье из топазов, затем накинула ей на плечи полупрозрачный, воздушный шарф тончайшего оттенка охры, усыпанный золотыми блестками. В завершение она протянула Рене пару янтарного цвета перчаток, которые доходили ей до локтей, и большое опахало из перьев желто-зеленого цвета.