Рене позвонила ему на работу, что само по себе было плохо, потому что он не любил, чтобы ему звонили в рабочее время по личным делам. Она сказала, что им необходимо срочно увидеться. Барри неохотно согласился зайти к ней после вечерней учебы, потому что старался не приходить к ней домой поздно, опасаясь сплетен. Правда, Рене не могла себе представить, кто бы мог о них сплетничать, так как хозяйка дома не следила за посетителями постояльцев, однако Барри все равно ей не доверял.
Она сделала все, чтобы придать комнате более уютный вид, придвинула кресла к электрическому камину, потому что ночами еще было прохладно, поставила на маленький столик у стены свежие цветы и разложила возле газовой плиты все необходимое, чтобы приготовить кофе. Надела свое лучшее темно-зеленое платье, очень простое, однако прекрасно сшитое, которое досталось ей по дешевке после показа в одном модельном доме. Затем старательно подкрасилась, стараясь использовать поменьше косметики, поскольку Барри не любил накрашенных женщин, находя их вульгарными.
Он пришел точно в назначенное время, в десять часов, отказался от кофе, с подозрением глянул на ее элегантный вид и плюхнулся в кресло со словами:
— Что такого приключилось, что ты заставила меня тащиться к тебе через весь Лондон в такое время?
Рене встала на колени на каминный коврик у его ног, положила горячую руку ему на колено.
— Барри, со мной случилась большая неприятность. Я сделала страшную глупость и теперь надеюсь, что ты подскажешь мне, как поступить.
— Господи боже, Рин, что ты натворила?
Она рассказала ему все, ничего не утаивая, с ужасом наблюдая, как его лицо становится все мрачнее и мрачнее. Бумаги из Парижа лежали перед ним на столике, а сверху она положила копию контракта с собственной подписью. Когда Рене закончила повествование, он взял документ и посмотрел на него.
— Почему ты не сказала мне об этом раньше?
— Понимаешь, я почему-то была уверена, что все это несерьезно, мне не хотелось признаваться, какая я идиотка.
Он бросил бумагу обратно на стол и посмотрел на нее. Его голубые глаза были твердыми, как стекляшки.
— Ты не просто идиотка, ты — обманщица. Я уверен, между тобой и тем парнем случилось что-то большее, раз он так ради тебя расстарался. Ты ведь раньше никогда не выступала на подиуме.
— Я знаю… я… я сказала ему… Барри, между нами ничего не было, хотя, по-моему, он в меня влюбился.
Барри схватил ее за плечи и затряс.
— Теперь я все понимаю, почему ты задержалась и почему приехала с такими счастливыми глазами, — проговорил он сквозь зубы. — Ты тоже безумно влюбилась в этого французика… Да? Признавайся, я прав? А?