— Советую тебе принести какое-нибудь вязанье, — посоветовала Жанин, разворачивая большой кусок вязаного полотна, который оказался спинкой черного свитера. — Конечно, можно читать, но тогда ты не сможешь ни с кем общаться, а так приятно с кем-нибудь поболтать! В понедельник у нас выходной, но, когда создастся новая коллекция, на рабочие часы никто не смотрит, мы работаем с утра до вечера и даже ночью.
— Расскажи мне про салон. Что там, в других помещениях?
— Там шьют, кроят, сметывают и гладят. Все изделия «от кутюр» создаются вручную, надеюсь, ты это знаешь? Только кроятся по «туаль», то есть по льняному образцу. Сначала модель делается из льна, пока не добьются, чтобы она хорошо сидела. Я не могу отвести тебя в мастерские, там всегда много народу, и нам в принципе не разрешается там бывать. Ученики мастеров бегают по всяким поручениям, присматривают за одеждой и приносят нам то, что нужно. Мы, модели, — привилегированная каста, сама увидишь, мы — лелеемые оранжерейные растения, и наша единственная задача — носить красивую одежду, уметь демонстрировать ее наилучшим образом.
— Вот в этом-то все и дело, — протянула Рене, падая духом. — Я… у меня еще мало опыта в такой работе… и… мне нужна помощь.
Жанин критически оглядела ее, не понимая, почему она тогда находится здесь, но из деликатности ничего не спросила.
— Не волнуйся, — проговорила она, — ты любимый тип месье. Он обожает светленьких, а у нас сейчас нет ни одной натуральной блондинки, так что уверена — ты придешься кстати. Он уже давно пытается найти кого-нибудь на замену Туанетт.
Рене сразу заинтересовалась:
— Ты ее знала?
Жанин покачала головой:
— Нет, я приехала, когда ее уже не стало, но она здесь настоящая легенда. Видела ее портрет в салоне?
— Да, она была очень хорошенькая.
Жанин тихонько присвистнула:
— Так вот кого ты мне напоминаешь! У тебя такой же отстраненный вид, как будто не от мира сего, какой был у нее!
— Перестань, не говори так! — воскликнула Рене. — Я чувствую себя привидением! — И как только произнесла это слово, почувствовала, как по спине прошла холодная могильная дрожь. Наверное, для Леона она призрак, дух его умершей возлюбленной. Эта мысль была более чем неуютной.
— Ну, привидение или нет, а только за свое будущее можешь не волноваться. Я совершенно уверена, когда месье вернется, он будет заниматься только с тобой, а про остальных забудет.
Жанин повела ее обедать — в Париже обеденный перерыв оказался очень долгим. Они слегка перекусили в одном из бесчисленных парижских кафе на бульварах; потом прошли пешком до площади Опера и полюбовались искусной резьбой здания оперы; оттуда спустились вниз по улице Риволи, с аркадами и магазинами, и, наконец, вышли на площадь Конкорд. Эта площадь оказалась такой необъятной, что даже машины выглядели на ней маленькими. В центре ее стоял обелиск из Луксора — точная копия стеллы Клеопатры на берегу Темзы, знакомое Рене творение. Однако месторасположение этого обелиска было куда более зрелищным, так как он находился в центре одной из самых крупных и самых красивых площадей мира. Девушки вышли на нее с севера, слева от них находился сад Тюильри с террасами, каналами и круглым прудом, справа — уходили вдаль к Триумфальной арке Елисейские поля. Прямо перед ними был мост через Сену — мост Конкорд. Вокруг шумели фонтаны, белели статуи, создавая грандиозное впечатление простора и света.