Сашо пришел с коробкой шоколадных конфет, коробочкой «Мокко». Он разделся и сел:
— Никифор, когда-то крепостные ворота открывались и закрывались с помощью специального колеса, а в колесо это запрягали рабов. Наш царь тоже запряг нас, чтобы мы открывали и закрывали ему ворота…
Генерал варил кофе на электрической плитке и грустно улыбался:
— Впряг столько молодежи… У нее участь тяжелая.
Он принес кофе.
— Сашо, я вымотан до предела. Мое служебное положение великого инквизитора и одновременно главного палача не дает мне право считать себя офицером советской разведки. Подожди, не вскакивай. Я вынужден приговаривать к смертной казни коммунистов и одновременно хорошо выглядеть перед этой сворой царедворцев. А чтобы выглядеть хорошим и завтра, делаю кое-что и для советских людей и сплю спокойно — они меня не повесят, когда придут сюда.
— Зачем ты унижаешь себя? Ты же честно работаешь, «Журин»!
— О да! И еще как! Собрал сотни обвинительных актов с заключением «смертная казнь» и медлю с их утверждением. Ходил в тюрьму. Снова и снова видел этих великолепных парней, избитых до полусмерти, зверски изувеченных в РО и в полиции… И в конце концов вынужден со спокойной совестью препроводить обвинительный акт с резолюцией: «Соблюсти закон и процессуальный порядок».
Пеев мрачно смотрел в пустую чашку.
— Вижу, что ты предпримешь то же самое, что и с интеллигентами в Варне, — станешь внушать председателям военных трибуналов не выносить смертных приговоров или в крайнем случае выносить не больше одного в каждом процессе.
Никифоров покачал головой. Согласился. В сущности, он уже сделал кое-что в этом направлении:
— Я встретил полковника Младенова, спросил его, что он думает предпринять по делу людей из ЦК. Тот уже предусмотрел четырнадцать смертных приговоров. Как и в варненском случае, я отправился на доклад к военному министру. Сказал, что такое огромное количество смертных приговоров является официальным признанием перед всем миром того, что партизанское движение у нас приняло огромный размах.
Генерал встал и начал расхаживать из угла в угол. Остановился у окна. Взглядом показал на улицу:
— Твой сторож подкарауливает тебя.
Пеев пожал плечами:
— Символ эпохи — продрогшая на посту ищейка.
— Я доложил, что считаю такое количество смертных приговоров свидетельством отсутствия тактической и политической зрелости, что Гитлер располагает огромными силами, а мы связаны десятком соображений. Генерал Михов подумал, ударил кулаком по столу и закричал: «Ты прав! Ты прав! Скажи Младенову — пусть вынесет семь смертных приговоров! Половину!» Я отправился к Младенову и передал приказ министра. Как ты имел возможность убедиться, он вынес шесть. Один — от своего имени.