Генерал сел рядом с полицейским.
— Послушай, давай прикончим Никифорова.
Гешев вытаращил на него глаза.
— Никифорова? Так он же еще ничего не рассказал нам!
Они замолчали. Оба знали, что это значит: его величество хочет знать, есть ли другие генералы, замешанные в деле Пеева и работавшие на советскую разведку, не готовили ли Пеев и Никифоров военный переворот, а если да, то кто участвовал в заговоре? Надо заставить обоих рассказать все.
— Прикажи снова привести мне Пеева!
Гешев развел руками и сказал:
— Невозможно. Если соблаговолите посмотреть на него, поймете почему. Еще один удар — и он умрет. Он не нужен мне мертвый. Мне за это голову оторвут. Немцы умеют работать так, чтобы допрашиваемый оставался на грани смерти, но не умирал. Вот так-то, господин генерал.
Стоянов ругался себе под нос. Руки у него дрожали.
— Что же это получается, Гешев? Мы вроде сильные, а вот…
— Не знаю, господин генерал. Если бы была моя воля, я бы собственными руками ухлопал тысяч пятьдесят.
Разочарованный, генерал встал и вышел из кабинета Гешева. Шофер дремал в машине. При появлении хозяина сразу же вскочил.
— Домой!
— Есть домой!
Он жил один. Без близких. Никого не хотел видеть около себя. Так чувствовал себя много лучше. Генерал дремал в машине, сидя рядом с шофером. Пытался думать, но не мог: слишком много выпил в тот день.
Дома сразу же разделся и лег на диван. Заснул тотчас.
Его разбудил резкий телефонный звонок. Уже наступил день, и солнце ярко освещало комнату. Он поднял трубку и замер. Звонил секретарь Богдана Филова. В трубке послышался хриплый голос:
— Очень прошу вас, господин Стоянов, будьте любезны прийти к господину профессору до обеда. Собственно говоря, лучше всего немедленно.
Богдан Филов. Первый человек в Болгарии. Самый надежный приятель фюрера. Доверенный человек царства и царя. Человек, сделавший блестящую политическую карьеру. Возможно, потому что умел лучше всех кланяться и хитрее всех обделывать свои делишки. А когда понадобится, действовать без компромиссов. Генерал начал лихорадочно одеваться. Он знал, что означает благосклонность Филова в этой стране, потому и не хотел ничем рисковать перед господином профессором.
Богдан Филов принял генерала холодно. Хотя бы сделал вид, что хочет встать. Нет. Он вел себя как хозяин.
— Садись, Кочо. Садись.
Генерал сел в кресло и положил фуражку на колено. Пригладил волосы. Успокоился. Богдан Филов просто так не вызывает. На пустяки он не станет тратить время.
— Ну, как там с партизанами? Надеюсь, скоро покончишь с ними?
Генерал знал, что не из-за этого его вызвали сюда, и машинально проговорил: