Филов рассматривал ковер. Помолчав, он заметил:
— Вы докладываете так, словно убеждены, что такой человек, как Янко Панайотов Пеев, может стать коммунистом!
— Господин премьер-министр, вспомните о генерале Никифорове. Но не будем вести пустых разговоров. Янко Панайотов, как и Пеев, заражен коммунизмом! Я сам займусь им! Только не вмешивайтесь в мои дела. А помочь мне вы всегда можете. Я даже прошу вас об этом.
Дипломатическое письмо посланнику в Токио подписал Богдан Филов. Янко Панайотова Пеева вызывали для доклада. Гешев продиктовал и «личное» письмо дипломату:
«Дорогой друг, события в Италии очень интересны. Мы с особым вниманием наблюдаем за обстановкой в этом секторе Европы. А не мог бы ты, подумали мы, подышать немного римским воздухом, а вместе с тем…»
— Именно так, даже если это подло. Но ведь и он нас обманул, не так ли? — Гешев взял письмо и собрался уходить.
Гешев добавил только, что операция «по возвращению» Янко Панайотова будет его личным делом. Господа даже не заметили, как подчинились ему, и такой могущественный человек, как Филов, согласился писать под диктовку этого вчера еще ничем не приметного полицейского.
Страх оказался, по-видимому, сильнее чувства ущемленного самолюбия. Дипломат ранга Янко Панайотова дезертировал. Разве это не прорыв во всей системе прогерманского фронта в Болгарии? Разве это не означало, что распадается круг друзей вокруг самого видного после царя руководителя страны? Филов старался ничем не выдавать своего озлобления. Он покорился полицейскому и не возразил, а это означало де-факто: он признал себя побежденным Александром Пеевым и Янко Панайотовым Пеевым.
Полицейский начальник не поделился с господами тем, что интересовало его больше всего: мнением о дипломатическом корпусе царства. Для него было очень важно узнать, встретит ли он сопротивление с чьей-нибудь стороны, если попутно с Янко Панайотовым займется проверкой и остальных посланников.
— Трудно сказать, кто из них заражен красной болезнью, — рассуждал Гешев, — или готов служить большевикам, Для наших дипломатов большевизм, кажется, единственное привлекательное учение. Надо укоротить им язычки. И надо же — никому нельзя верить!
Гешева устраивал ход событий. По его мнению, наступающая в Болгарии смута только развяжет ему руки.
— И пусть получится так, что, например, коммунисты придут к власти. Найдется ли такой коммунист, который согласится взять ее в свои руки, если дела запутаются еще больше? Я не оставлю в живых ни одного из них! — со злобой выкрикнул Гешев.
Что же касается Янко Панайотова Пеева, то он считал, что на приманку, которую он вырвал у Богдана Филова, он поймает «большого сазана» и бросит его прямо на сковородку. Но если кто-нибудь проболтается, Янко Панайотов Пеев останется в Японии. Ему очень хотелось командировать туда кого-нибудь из своих людей, но это была рискованная операция. Особенно если придется следовать через Советский Союз.