— Едва ли. Если речь идет о фронте только против турок, то у Германии хватит сил. И у нас хватит, но мы сразу же наткнемся на британские колонии с их очень сильными боевыми армиями. А Мосул англичане нам не отдадут. Потом в Россию через Кавказ. Там тебе не равнина. Одним словом…
— Марков, недавно говорил с Сашо.
— С Сашо Пеевым? Где он?
— Он тебе позвонит. Уже год как собирается поехать в Пловдив.
— Ну будь здоров, Никифор! Сидеть бы нам спокойно и не рыпаться. Какую бы войну мы ни начали, все равно нам будет крышка. А Сашо пусть не прячется, черт такой, я буду его ждать.
Генерал Никифоров медленно поднялся по лестнице. Позвонил. Открыла Елизавета.
— Как хорошо, что ты пришел! Сашо решает ребусы.
Мужчины закрылись в рабочем кабинете хозяина.
Елизавета вышла на улицу подышать свежим воздухом. Именно так ей пришлось объяснять эту странную прогулку и волей-неволей выслушать два рецепта о самом эффективном лечении мигрени. А царский генерал и адвокат миллионера Симеона Бурева работали, составляя донесения для армии первого в мире государства трудящихся, борющегося с фашизмом.
Утром Пеев уехал в командировку в Пловдив, Хасково и Свиленград.
Центр требовал сведений о намерениях Германии относительно Турции, а военные лучше всех остальных знали их. Центр хотел от «Боевого» данных о болгарской армии, о том, выступит ли она на стороне гитлеровцев против Советского Союза. Охваченный беспокойством, доктор Пеев отправился в путь. Следующим поездом поехал «Журин» — инспектировать военные суды в Бургасе и Варне. Центр хотел знать состояние береговых частей болгарского флота, а также поставленные перед ним задачи.
Никифоров прибыл в Шумен — глухой гарнизонный городок, в котором больше подпоручиков, чем детей, и больше солдат, чем гражданского населения. В Военном клубе его ждал ужин. Господа офицеры, жаждущие новостей из столицы, старались быть гостеприимными хозяевами. Один подполковник из интендантского батальона заказал смядовскую луканку[4] и осмарское вино. Он беспрерывно спрашивал:
— Увеличится ли число частей или их останется столько же, сколько было до сих пор?
Командир 7-го Преславского пехотного полка, обеспокоенный данными своего офицера разведки, хотел узнать у представителя верховной судебной власти, что́ ему делать.
— Я бы посоветовал вам, — Никифоров улыбнулся, — не поднимать панику. Больше патриотических бесед, больше проповедей умных священников, меньше арестов. Ведь если мы усилим брожение…
Командир пятого артиллерийского дивизионного полка разоткровенничался:
— Я, если можно так выразиться, ощущаю брожение. Стараюсь не впадать в панику. Как вы думаете, господин генерал, не всыпать ли заподозренным и не разогнать ли их по разным хозяйственным службам?