Группа «Гека» вечером выносила отпечатанные Марусей и Марией Молдовановой листовки.
Эмил Попов однажды отдал своему зятю строгое распоряжение прекратить работу в типографии. Передал ее Марусе, Манолу Божилову и Марии Молдовановой. Иван вначале возмутился, но через несколько дней понял, что эта мера справедлива. Иван получил повестку явиться в Демир Хисар на военную службу. Демир Хисар — штрафная рота для политически неблагонадежных.
— Как же, так я и разбежался к ним в казарму! Сегодня же ночью уйду в подполье! Вот еще! Копать траншеи во славу фюрера! Еще не родился тот, кто…
Дед Никола твердо решил, что зять должен посоветоваться с товарищами. Эмил успел рассказать доктору Пееву о том, что над Иваном нависла опасность, что он хочет уйти в подполье. Доктор обещал до вечера дать ответ.
Эмил нашел в своем почтовом ящике номер газеты «Зора». Это означало: «Пусть Иван Владков отправится в Демир Хисар. Группа не должна подвергаться риску! И без того все мы вынуждены работать словно в оранжерее — под стеклом».
Поповы собрались за столом. Маруся приготовила любимые кушанья. Нашлось и вино. Старик разрешил всем курящим не стесняться его и курить.
Маленький сын Ивана тянул ручонки и улыбался.
— В сущности, в этой роте ты как бы в резерве. В любой момент можешь уйти в подполье, если тебе дадут сигнал.
Малыш распевал.
— Не начинай с непроверенного. В этой роте достаточно провокаторов, филеров, агентов.
— Ваньо, о еде не беспокойся, я буду добывать ее на черном рынке, передавать тебе.
Малыш махал ручонками и почти кричал. Владков держал его пальчик. Ребенок изо всех сил сжимал палец отца и заливался смехом.
— Да, знаешь, немцы едва ли продержатся еще год. Когда смотрю, как фронт перемещается на запад…
На освещенной шкале приемника словно трепетал свет Москвы. Послышался марш тех дальневосточных партизан, которые по долинам и по взгорьям шли вперед. А потом диктор торжественно оповестил, что советские войска заняли более ста населенных пунктов и продвигаются вперед.
Старик Попов стоял рядом с радиоприемником. Слушал сводку Советского Верховного Главнокомандования.
— Ваньо, хоть бы до твоего возвращения наши дошли до Германии! В добрый час, сынок!
Иван поцеловал старика, сына, Марусю. Белина плакала. Эмил пытался улыбаться. Иван закусил губу и смотрел в землю. Жена его с трудом сдерживала рыдания.
Иван надел на плечи рюкзак и сбежал по лестнице. В рюкзак этот женщины запихали все то, что им удалось раздобыть. Ивану же казалось, что в нем — страдания всею мира.
Наверху, в комнате, женщины убирали со стола. Маруся упала на кровать и заплакала. Ребенок посмотрел на нее и тоже заревел. Маруся вскочила, схватила его. Старик склонился над ними: