Но Шакал решил, что вождь ему больше не указ. Хватит.
Хватит выдумывать тайные уловки, хватит заговорщически перешептываться, хватит искать поддержку. Шакал никому не рассказал о своем намерении. Его лишили этого шанса. Но и себя Ваятель нечаянно лишил своего самого большого преимущества. Его попытка избавиться от Синицы не оставила Шакалу иного выбора, поэтому у вождя больше не было времени, чтобы укрепить власть. Вызов был брошен, и ни одна из сторон не могла больше интриговать, чтобы получить поддержку братства.
Шакал всецело доверял Овсу и Блажке и был уверен, что Гвоздь сдержит слово. Иначе зачем бы ему было затевать тот разговор? Гвоздь не настолько хитер, чтобы заманить Шакала в ловушку, иначе он выдал бы свою ложь, и слишком упрям, чтобы отказаться от своего решения. Единственной настоящей загадкой оставался Мед. На его выбор повлияет привязанность к Блажке, но он всего лишь год назад вышел из сопляков и мог еще воспринимать Ваятеля как грозного, абсолютного правителя. Но стоило надеяться, что его стоячий стручок возобладает над детским страхом.
Шакал расслабился и выжидал.
– Был брошен вызов, – начал Ваятель, торжественно объявляя о том, что все и так знали. – Шакал бросил топор против моего решения избавить наше копыто от пленницы из Рогов. Его право как члена Серых ублюдков – озвучить свои доводы.
Шакал поднял глаза на вождя, скрывая озадаченность. Неужели Ваятель действительно истолковал вызов Шакала неверно? Или он давал ему шанс отказаться от более серьезного шага?
Хрен там.
– Я бросил топор против вас, Ваятель, – проговорил Шакал мрачным тоном. – Против того, что вы сидите на своем месте.
В комнате воцарилась гробовая тишина.
– Думаешь сам на него сесть, малец? – пробормотал вождь звучным голосом.
– Да.
Мелочник вскочил на ноги с топором в руке. Сердито глянул на Шакала через стол и, вскинув жилистую руку, махнул ею вниз, всадив топор в столешницу – в знак поддержки нынешнего предводителя. Когда кубки и кувшины вздрогнули от удара, больше никто не шелохнулся.
– Похоже, не все хотят слушать твои доводы, Шакал, – позлорадствовал Ваятель.
Мелочник стоял, кипя от гнева. Шакал не обращал на него внимания и оглядывал сидящих за столом.
Мед был явно встревожен, что не предвещало ничего хорошего. У Хорька слегка отвисла челюсть. Шакал подумал, что бывший Скабрез пришел в отчаяние, боясь снова потерять копыто. Сидящий на своем месте Овес будто стал даже крупнее прежнего, и его решимость росла перед лицом кризиса. Блажка сохраняла привычную угрюмость, а Гвоздь демонстрировал почти враждебность. Но гнев его был направлен на Ваятеля. Каждое слово, слетавшее с уст вождя, словно испытывало на прочность его терпение. На дальнем конце стола, уединившись в тишине и полумраке, пугающей статуей сидел Колпак.