Наступило долгое молчание. Берил перевязывала ему раны, делая вид, будто не замечает его слез.
– Куда пойдешь? – спросила она, затянув последний узел.
– Не знаю, – признался он. – Никогда не думал, что стану кочевником. Я всегда думал, что этот план ведет либо к победе, либо к смерти. И даже если бы я задумывался о жизни вольного ездока, я и представить не мог, что буду делить седло с беременной женщиной, с которой не могу разговаривать.
– Вам тяжело будет выжить там вдвоем, Шакал.
Он смог лишь легонько кивнуть.
Берил наклонилась к нему и, обхватив его лицо, крепко поцеловала в висок. Потом резко встала и направилась к двери, взяв лампу, но оставив сумку.
– Меняй повязки раз в день, – велела она хриплым голосом. – Пусть эльфийка тебе поможет.
Она бежала от боли расставания, и Шакал не пытался ее задержать.
– Скажи своему сыну, что я сожалею.
Берил сквозь боль промычала обещание и ушла.
Он долго сидел, зная, что должен готовиться к отъезду, но не мог пошевелиться. Знакомые звуки в коридоре сообщили о возвращении кого-то из его братьев по копыту. Бывших братьев. Шакал по характерным шагам и звуку закрываемых дверей понимал, кто это. Гвоздь. Хорек.
Блажка.
Шакал напрягся, когда услышал, как открылась и тут же закрылась дверь, находившаяся прямо напротив его комнаты. Он сидел в темноте, дрожа от ярости и отчасти страха, чувства столь чуждого и столь нежеланного, что разъяряло еще сильнее. Казалось, целую вечность он сопротивлялся тысяче импульсов, каждый из которых не поддавался увещеваниям здравого смысла. Лишь когда унялась дрожь, он сумел встать и, приняв решение, взял в руку кинжал.
Оказавшись в коридоре, он помедлил, увидев, что дверь в комнату напротив слегка приоткрыта. Из-за нее не сочилось света, но Шакал знал Блажку – знал, что она еще не спит. И, в оцепенении, толкнул дверь.
Она сидела на кровати, скрестив ноги. Ботинки, бригант и ездовые штаны были небрежно брошены на пол, так что на ней оставались только рубашка и тени. Она подняла голову, но ничего не сказала.
Шакал вошел в комнату и, не отрывая от нее взгляда, закрыл за собой дверь.
– Я думала, ты возьмешь тренчало, – заявила Блажка, прежде чем он успел что-либо сказать. – Оно быстрее. Кинжалу можно сопротивляться… отнимает время.
На удивление, у нее под рукой не было никакого оружия – только полупустой бурдюк с вином.
– Я не убью тебя, – сказал ей Шакал.
И, в доказательство своих слов, воткнул кинжал в дверной косяк.
– Почему, Ублажка?
Она медленно покачала головой, и ее лицо ушло в тень и вышло из нее.
– Этот вопрос я часто задавала тебе. Зачем. Зачем ты сказал, что убил Гарсию? Зачем захотел спасти эльфийку? Зачем доверился гребаному чародею?