– Есть кто живой?!
Шакал аж подскочил от неожиданности, когда звучный голос Певчего бросил вызов пещере. Эхо быстро смолкло, словно силуэты решеток поймали его в ловушку.
– Так они раньше кричали, – проговорил Певчий, понижая голос. – После каждого испытания спрашивали, есть ли кто живой. После второго из них я уже думал, что, может, и не стоит отвечать. Но мы ни разу не видели, что они делали с телами… как освобождали клетки. Я больше боялся их хитростей, чем крыс.
Шакал плохо слышал, что рассказывал Певчий, но все же не мог заставить себя подойти ближе. Мысль о том, что нужно ступить по этому проходу, между этим множеством клеток, под всеми ними, будто сковывала его тело параличом.
– Кто? – спросил он, посылая свой голос туда, куда не мог шагнуть.
– Чародеи, – ответил Певчий. Он склонил голову и с отвращением выдохнул сквозь ноздри. – Мальчишкой я ненавидел надзирателей, когда здесь еще была шахта. У них были хлысты и громкие голоса, и они пускали в ход и то и другое. Я ненавидел их, но никогда не боялся. Они были всего лишь людьми, и их можно было убить… и часто убивали. Полукровке убить хиляка нетрудно. Черт, они нас за это даже не казнили. Только дробили колени, чтобы ты мог дальше работать. И такие калеки вскоре молили своих товарищей-рабов проломить им череп. Потом, когда серебро кончилось, нас еще долго заставляли копать. Я однажды спросил, зачем все это, а сам ждал удара в ответ. Но надзиратель рассмеялся и сказал: «Задаром». Я понял смысл, только когда повзрослел. Вскоре началась война, но никто из нас об этом не знал. Даже надзиратели придавали ей мало значения поначалу. Они все кричали и хлестали нас, а мы все работали. А потом… появился чародей. Первый. Он стал управлять шахтой, привел еще рабов, мы думали, утонем друг под другом.
Певчий поднял палец вверх и обвел им вокруг. Затем издал странноватый смешок.
– Мы прорубили все это и нашли хреново серебро. Чародей приказал его выкопать… и бросить в кучу вместе с остальной породой. Тогда-то мы и поняли: что-то изменилось. Тогда-то я стал бояться. Пришел еще один чародей, потом третий. Не знаю, сколько их тут было в итоге, но мы ненавидели их сильнее надзирателей. Один новенький, из тех рабов, кого они привели сверху, попытался убить чародея. С тех пор мы никогда больше не пытались это повторить.
Шакал не ожидал, что Певчий расскажет подробнее, да в этом и не было необходимости. Он видел, на что способен Штукарь, однако все же не представлял, каков тот мог быть в гневе. Чародей всегда был расчетлив и сохранял спокойствие. Мысль же о чародее, разгневанном из-за покушения на его жизнь, показалась Шакалу совсем не из приятных.