Стиснув зубы в предвкушении боли, Шакал оттолкнулся каблуками, чтобы проволочить ноги вниз по склону и сесть. Оглушенный, он просто лежал, пока к нему не начал возвращаться слух. Сзади доносились шорохи скользящих камней и затрудненное дыхание – Абзул пытался отползти подальше. Шакал не тратил силы на то, чтобы оглядываться. Уйти далеко этот червяк не мог.
Яростное мерцание на камнях становилось все сильнее, пока Шакал сидел, наблюдая за своей тенью, отплясывающей на склоне. Вытянув шею, он увидел горящую крышу башни – она находилась так далеко, что ему стало не по себе. Шакалу показалось, что он слышит крики со стороны крепостной стены, но он не вполне доверял пораженному слуху. Как бы то ни было, тревогу не стали бы поднимать из-за него. Гарнизон будет слишком занят борьбой с пожаром, чтобы заглядывать за стены. Кто бы мог подумать, что можно упасть с такой высоты и остаться в живых?
Повернувшись, Шакал уловил движение в кустах ниже по склону. И узнал силуэты. Два свина, и на одном из них – ездок, который уже спускался из седла, чтобы вскарабкаться по валунам. Шакал попытался свистнуть, но обнаружил, что у него совершенно пересохло во рту и он не может смочить губы.
Певчий все равно его нашел.
– Черти чертовские, – выдохнул старый трикрат, увидев его. Пожар в башне освещал его встревоженное морщинистое лицо, которое застыло на мгновение, прежде чем он поднял голову и посмотрел на пламя, бушующее над стеной.
– Клянусь, я слышал саперный горшок, – проговорил Певчий.
– Их было два. – Шакал прочистил пересохшее горло. – Хотя у него их могло быть и больше под всем этим крысиным дерьмом.
– У кого?
Шакал ответил не сразу, сперва он поднял руку, чтобы Певчий помог ему встать. Певчий ухватил его за предплечье и поднял на ноги. Шакал осторожно повел его по склону. Абзул успел продвинуться дальше, чем он предполагал.
– У него, – сказал Шакал, указывая жестом вниз. Абзул, должно быть, его услышал, потому что сумел перекатиться своим покалеченным телом. – Это…
– Я знаю, кто это, мать его, такой, – прорычал Певчий, помрачнев. – Даже через тридцать лет я не могу не узнать этого лица.
Абзул вытаращился на них, его искаженное от боли лицо задрожало.
– Поразительно, что он еще жив, – заметил Шакал со злобной усмешкой.
– Чародеев чертовски трудно убить, – ответил ему Певчий.
Безумные глаза Абзула бегали из стороны в сторону.
– В… клетки. Оба! Вы должны сидеть в клетках. – С губ чародея вырвался исступленный сдавленный смех. – Есть… есть кто живой?
– Да. Я живой. – Певчий шагнул к нему.
– Не спеши, – предостерег Шакал и отошел, найдя камень, на который можно было сесть.