– Решать должен Герой-Отец, – ответил Кул’хуун. – Но убив этих, мы прикончим только один ул’усуун. Орки никогда не пробуют только одно блюдо. Они будут лакать кровь Гиспарты разветвленным языком. Натрое, не меньше.
Овес раздраженно провел рукой по бороде.
– Ты хочешь сказать, по Уделью сейчас бродит тысяча орков?
Кул’хуун посмотрел трикрату в глаза.
– Я говорю: не меньше. Они идут на пробу, готовятся к тому, что последует дальше.
– И что это будет?
– Зубы, – ответил Шакал.
– Дуулв М’хар, – согласился Кул’хуун, кивнув. – Сорок тысяч орков.
Три сотни внизу постепенно теряли значение, пока каждый из стоявших на уступе пытался мысленно представить их в таком огромном количестве. После этого еще долго никто ничего не говорил.
Затем море мыслей у Шакала в голове мало-помалу улеглось, и на поверхность поднялись ошметки кошмара. Подробности были отвратительны, но теперь, в спокойной обстановке, ему стало легче их просеять. Шакал изучал вздувшиеся останки давно сгнивших вопросов и набрел на дрейфующие ответы, которые никак не могли уплыть прочь.
– Это он их послал.
Шакал произнес слова едва слышно, будто и не собирался говорить вслух.
– Шак? – спросил Овес.
Отряхнувшись от мрачных раздумий, Шакал увидел, что друг обеспокоенно смотрел на него.
– Штукарь, – сказал он, зная, что его все равно никто больше не поймет, но его это и не волновало. – Он хочет править Гиспартой. Для этого ее нужно завоевать. И ему нужна армия. – Шакал вытянул руку в сторону орочьих спин. – Так вот она! Ему даже не нужно ни черта делать, чтобы поставить королевство на колени, – только дать оркам пройти. Еще одно Нашествие наверняка погубит Гиспарту, особенно если Уделье ничего не предпримет, чтобы задержать наступление.
– Я не понимаю твоих бредней, парень, – пробурчал Красный Коготь, – но сейчас, даже если все копыта выступят вместе, им будет непросто остановить и один такой ул’усуун, не говоря уже о чертовых сорока тысячах. У нас никогда не было сил остановить второе Нашествие, даже в лучшие времена.
– Ты не прав, – ответил Шакал пожилому Бивню. – В ранние годы это было по силам любому из девяти копыт, причем в одиночку. Скажи мне, Красный Коготь, скажи, что у вас в Шквале бивней не было ездока, покореженного чумой. Такого крепкого полукровка, который страдал от сочащихся ран и распухших рук и ног, когда казалось, он давно уже должен был умереть.
На лице Красного Когтя застыло недоумение.
– Да, его звали Жженый.
Шакал посмотрел на Кул’хууна.
– А в Клыках наших отцов?
Дикарь ненадолго задумался, после чего быстро кивнул.