Добравшись до вершины, путники обнаружили заросшую, но еще заметную тропу, ведущую в лес. Их обступили низкорослые деревья с шишковатыми стволами и черной растрескавшейся корой. Голые ветви походили на пальцы, пытающиеся ухватить нечто невидимое. С дерева шумно взлетел ворон. Брин удивилась, что Мойя не подстрелила птицу на лету и не помянула Тэта.
– Дорога раздваивается.
Все остановились. На развилке стоял загадочный и жутковатый камень семи футов в высоту и четырех в ширину, заросший сине-зеленым лишайником. На его поверхности не было заметно ни значков, ни рисунков, объясняющих, куда ведет каждая тропа.
– Есть идеи? – поинтересовалась Мойя у Брин и Трессы.
Обе беспомощно пожали плечами.
Мойя решительно шагнула направо. Брин сама бы туда не пошла – правая тропа вела в густую чащу. С другой стороны, такой выбор вполне объясним; они ведь не на пикник собрались.
Постепенно трава под ногами исчезла, деревьев стало больше. Почерневшие от дождя обнаженные ветви соединялись наверху, точно руки. Под ноги подворачивались коварные камни и корни. Все вокруг тонуло в густом тумане. Вскоре мелкий дождик перешел в настоящий ливень. Тропа превратилась в бурный ручей. Из-за тумана и непогоды трудно было судить о времени суток, – Брин показалось, что уже смеркается.
Мойя вновь остановилась, за ней – все остальные.
В сгущающейся тьме сверкнул желтый огонек. Отважная лучница медленно, осторожно двинулась вперед. На замшелом пне, достаточно близко, чтобы не затеряться в тумане, но достаточно далеко, чтобы казаться ненастоящим, стояло ведро, наполненное небольшими камушками. Капли дождя стучали по ободу, издавая печальные, тоскливые звуки.
Наконец путники вышли из леса. На поляне у пруда обнаружилась хижина, сложенная из замшелых камней и побелевших от времени переплетенных ветвей. Высокая тростниковая крыша, увитая лозой, напоминала остроконечную шляпу. Из трубы поднималась струйка дыма, в маленьком оконце виднелся свет.
– Пришли, – заключила Тресса и тихо запела:
Для ведьмы век – что год для нас, недолог путь людской,
И ведьма ждет конца времен, а также нас с тобой.
Нет в островерхом шалаше других у ведьмы дел,
Как черный омут сторожить у входа в мрачный Рэл.
– Значит, у песни есть еще слова? – хриплым шепотом спросила Мойя.
– Да.
– Почему ты раньше не сказала?
– Если бы мы не нашли остров, они бы не понадобились. Даже после первого куплета вы смотрели на меня как на дуру, а если бы я спела всю песню от начала до конца, вы бы решили, будто я совсем чокнутая.
Все столпились вокруг Мойи. Та стояла рядом с колодой, в которую был воткнут топор. На поверхности колоды и лезвии топора темнели подозрительные багровые пятна. С остроконечной крыши стекали струи дождя. На черной глади пруда расходились многочисленные круги. Тяжелые капли плюхались в ведро с камнями, стоящее у двери.