Вот отсюда лошадки, два револьвера Наган 87/88 с пачкой патронов и маузеровская винтовка с шестью обоймами в подсумке и телескопическим прицелом, а также немного денег, два круга копченой колбасы и две фляги с ромом. Я не стал спрашивать, куда подевались сами рейнджеры (вот слово-то какое вспомнил!), увидев рядом с костром лопату с прилипшей к лезвию лесной дерновиной. За завтраком Хаким поделился своим планом: он собирался прибиться к цыганскому табору и вместе с ним пересечь австрийскую границу. Дойти с цыганами насколько можно ближе к Словении, а там свернуть на городок Порторож — гнездо контрабандистов Адриатики. В Портороже у моего телохранителя есть знакомые владельцы судов — еще по совместным делам во время его службы в Северной Африке, да и когда пробирался из Эфиопии, Хаким их навещал и пользовался их услугами, так что они должны помочь доплыть до Константинополя, а там либо с другими контрабандистами до Одессы, либо пойдем в посольство. Вероятность того, что нас вернут швейцарским властям, в Константинополе все же ниже, чем, если бы мы пошли во Францию. План мне показался логичным и я с ним согласился.
После завтрака мы заложили костровище срезанным дерном, собрались, привязали трофейных лошадок сзади телеги, бросив туда их седла. Оружие Хаким спрятал под сеном, сказав, что после сделает в телеге двойное дно. Ехали мы до обеда, когда выехали на большую поляну с озерцом и увидели целый поселок из телег, пестрых шатров, с толпой бегающих туда-сюда ребятишек, сушащимся бельем, дымящимися кострами и буйством жизни. Нашу телегу тут же окружила толпа цыганят в надежде что-то спереть, но Хаким на них прикрикнул и строго спросил, где баро[7].
— Какой баро, здесь их три, а скоро еще табор придет!
— Главный баро!
— Они все главные и никто никому не подчиняется, сам себе голова. Вот один шатер — там баро мадьяр[8], вон другой — там баро ловарей[9], а дальше — табор кэлдераров или котляров. От котляров много шума, поэтому они всегда поодаль стоят.
Хаким пошел к мадьярскому баро, шатер которого был богаче, а вид цыган его табора — зажиточнее других, но скоро вышел, расстроенный: не взяли с собой чужака. Баро ловарей был не против того, чтобы мы присоединились, но потребовал отдать за это двух лошадей. Хаким бы отдал, но ловари собирались идти на запад, во Францию, а потом — в Италию. Нас этот маршрут не устраивал, зато Хаким продал лошадей с седлами и два «Смит-Вессона» охранников больницы за сто двадцать франков: половина золотом, половина — серебром и ассигнациями. Конечно, все это стоило минимум в два раза дороже, но нам надо было все равно избавляться от лишних улик, а с цыган взятки гладки — даже если полиция найдет, скажут, что на дороге купили. Вряд ли кто-то будет искать пропавших рейнджеров — они ведь тоже в лес не грибы собирать пошли. Оставался один нынешний табор или ждать, пока подойдут другие — у рома[10] здесь было что-то вроде перевалочного пункта.