[4] Пока у Николая II не родился сын — наследником-цесаревичем являлся его брат — Великий князь Георгий.
[5] Николай Николаевич сам подал в отставку в 1897 г. по состоянию здоровья и уехал во Францию, где поселился в имении жены, умер в 1904 г. Всеми был признан его вклад в организацию русской армии и военную науку, за что он был удостоен Ордена Андрея Первозванного и стал членом Государственного Совета.
[6] Глава Российского дипломатического представительства в Берне в ранге посланника с января 1897 по март 1900 г, сменивпосланника Гамбургера. Дипломат, путешественник и писатель, действительный тайный советник. Удостоен премии Академии Наук за 4-х томный труд о Бразилии, которую объездил, будучи чрезвычайным послом и полномочным министром в Бразилии более десяти лет.
[7] Баро — старший, главный, глава табора или рода, к титулу «барон» отношения не имеет.
[8] Мадьяры — наиболее привычные для нас цыгане: играют и поют, гадают и обманывают наивных простаков. Именно они с их скрипками и пением были популярны в «Стрельне» и «Яре» и оказали влияние на русскую литературу, став ее героями.
[9] Ловари — лошадники: конокрады, мастера ковать коней и коновалы.
[10] Самоназвание цыган, звательное — ромалэ.
Глава 3. Контрабандисты и повстанцы
Конец июня 1898 г. Швейцария, окрестности Сент-Галлена, вблизи Боденского озера.
Табор добрался до последнего крупного города Швейцарии, Сент-Галлена, дорога поднялась метров на семьсот и с окрестных холмов открылся вид на Боденское озеро (в мозгу проскочило — «там строят цеппелины[1]», какие цеппелины?). Вдруг в таборе начался переполох, люди задрали головы и смотрели в небо, где плыл серо-желтый баллон, похожий на толстую немецкую колбасу, по бокам баллона вращались воздушные винты, а внизу была гондола, из которой высунулся человек и что-то кричал в жестяной рупор. Вдруг память услужливо выдала информацию: «дирижабль — аппарат легче воздуха, перемещаемый воздушными винтами».
Надо же, я вижу один из первых полетов дирижабля! А на земле царила форменная паника — люди прятались под телеги, хватая в охапку детей, которым было интересно посмотреть на летающее чудо. Пожалуй, только мы с Хакимом, да Ваня, которому я объяснил, что это — всего лишь воздушный шар, перемещаемый с помощью двигателей, сохраняли спокойствие и с интересом смотрели на чудо техники. Дирижабль прошел низко, практически в пятидесяти метрах, над нашими головами и я расслышал, что человек кричит через рупор, что они никому не причинят зла, это всего лишь машина. К сожалению, нечеткость зрения не позволяла мне разглядеть какие-то детали, но, по звуку работающего двигателя, я понял, что дирижабль приводили в действие бензиновые моторы, мне даже показалось, что я почувствовал характерный запах бензинового выхлопа. Когда «летающая колбаса» медленно проплыла вдаль, цыгане повылазили из-под телег и стали обсуждать, что они видели. Между тем, с Боденского озера подул резкий ветер, видимо он и отнес дирижабль через германскую границу на территорию Швейцарии — в этом месте сходились границы трех государств: Швейцарии, Австро-Венгрии и Германии. Дирижабль, борясь со встречным ветром, стал снижаться, заходя на посадку к большому плавучему сараю на озере (хотя с холма он казался маленькой коробочкой на воде) и я чувствовал, какое напряжение сейчас царит на борту хрупкого летательного аппарата. Вот дирижабль буквально завис над водой, а потом, подхваченный порывом ветра вновь взмыл и, практически неуправляемым, опять полетел в нашу сторону. За двадцать минут он опять оказался вблизи, и Хаким крикнул, что у дирижабля работает только один мотор, винт другого не крутится. С размаху дирижабль врезался в склон холма, наверху которого стоял табор. Мы вскочили в телегу и помчались к месту аварии. Дирижабль превратился в кучу обломков и теперь выглядел жалким и маленьким, на борту была надпись большими буквами «LZ-1»[2]. Гондола лежала на боку, из дверцы люка нам махал рукой человек и кричал: «Скорее сюда, граф ранен». Вытянули из люка пилота, вторая рука у него висела как плеть, видимо, перелом. Мы с Хакимом залезли в гондолу, там было довольно светло, через выбитые стекла окон проникало достаточно света и даже с моим плохим зрением я увидел человека с пышными усами и бакенбардами, в чем-то смутно мне знакомого.