— Но я не страдаю, не бешусь. Он поставил под удар всю нашу жизнь. — Хосефина поднимается с кресла. — Ты бы видела, как он себя ведет — как будто ничего не случилось, спокойно разглагольствует за утренней газетой. А когда встречаемся пообедать с друзьями, после второй рюмки он уже готов решить все мировые проблемы. Денег теперь вполовину меньше — притом, что я на операциях пашу ассистентом в две смены. У меня, конечно, есть недостатки, но я никогда не думала, что он может быть таким идиотом.
— И ты не подашь на развод?
Если она серьезно, ответ будет однозначным. Наши с Эсекьелем проблемы меркнут перед выходками ее супруга.
— Не решаюсь.
— Об этом я и говорила: разводятся, когда доходят до точки.
Как же она напоминает мне маму! Точнее сказать, всех представителей нашего семейства. Хосефина — типичный пример члена нашего клана — волнуется только за себя любимую, а проблемы остальных ее не касаются. Попытка выбраться из семейной суеты и пожить своей жизнью всегда вызывала возмущение. Я нарушила негласное правило. Поступила по-своему, и вот теперь моя сестра, видя в моей жизни отражение своей, спрашивает:
— И что мне делать, Амелия?
Мне хочется ее обнять и утешить, но я сыта по горло тем, как она упивается жалостью к себе.
— Тут такое дело: решение каждый должен искать сам.
— Я не знаю, с чего начать. Он ничего не подозревает, считает, что я готова мириться с чем угодно. Высказать ему все как есть?
— По правде говоря, не знаю. Давай завтра обсудим, утро вечера мудренее. На сегодня одного развода достаточно.
Утром я, по обыкновению, встаю у окна спальни и окидываю взглядом деревья и холмы, вокруг все залито солнцем. Его лучи проникают в комнату и нагревают плиты каменного пола. Хосефина чем-то гремит на кухне. Я накидываю халат на плечи, сую ноги в тапки и медленно поднимаюсь по лестнице, не желая спешить. Но в кухне уже вовсю кипит работа.
— У тебя тут так сладко спится! — восклицает уже полностью одетая Хосефина. Она снует туда-сюда, накрывая стол к завтраку. Ничто в ее лице или в энергичных движениях не напоминает о вчерашнем разговоре.
— Это из-за тишины и разницы в давлении.
— И еще потому, что я вчера излила тебе душу. — Она достает молоко из холодильника. — Ты держишься куда лучше, чем я думала. А я выговорилась, рассказав про Хуана, и мне теперь легче.
— И что, будешь разводиться? — Мне непривычно видеть Хосефину такой свежей и довольной собой.
— Да нет, зачем же? Хуан — идиот, но он меня любит.
Вот так у нее всегда. Выплеснула то, что гложет, и проблема вроде бы решена, словно все неурядицы можно снять заговором, как порчу. Но ведь и озвученная вслух проблема не рассасывается, а просто уходит на время в тень — до следующей встречи нос к носу.