Я в смятении опускаюсь на обочину тропинки, как никогда живо ощущая Эсекьеля рядом с собой. Получается, я с самого начала рассказывала ему, как занимаюсь сексом с другим, пусть даже этим другим тогда был он сам. Да, конечно, я делала это, чтобы возбудить его, но ведь на самом деле больше распалялась сама, как будто так наши занятия любовью становились более реальными. Я хотела, чтобы он осознавал, как я ощущаю наслаждение, доставленное человеком, носящим его имя, — только ведь на его месте мог быть кто угодно…
Я развожу жаркий огонь в камине, языки пламени начинают лизать поленья. Лето сейчас такое, что ночью особенно не согреешься. Антарктическое Перуанское течение, проходящее рядом с побережьем, остужает воздух и приносит нам те самые туманы, поэтому дровами нужно запасаться как следует. Проблема загрязнения воздуха здесь не стоит, так что можем не отказывать себе в первобытном удовольствии погреться у веселого живого огня. Бернардо стоит рядом со мной, не пытаясь заполнить паузу — ни легкомысленными замечаниями, ни многозначительными рассуждениями. Расслабленная рука вяло покручивает бокал виски. Я захожу на новый виток объяснений — не совсем таких, как для Хосефины, под другим соусом, потому что перед Бернардо мне не нужно оправдываться и меньше приходится скрывать. Он в очередной раз демонстрирует мужество, затрагивая тему, которую вчера мы обходили стороной.
— В тот наш последний разговор в офисе, когда ты уже знала, что едешь в Штаты…
— Да?
— Ты мне предложила… — перед тем как продолжить, он делает глубокий вдох и отпивает виски из бокала, — заняться любовью на глазах у Эсекьеля. Ты серьезно этого хотела или пыталась так защититься от моих приставаний?
— Ты решил, что это провокация?
Надеюсь, Бернардо не придет в ужас, если я выложу ему все начистоту. В зарослях криптокарии поет сычик, а внизу, в лощине, ему вторит миниатюрный филин, чей пронзительный клич, настойчивый и нежный, несется сквозь ночь догоняющими друг друга волнами, будто позывные той нашей последней встречи.
— Я помню, как было дело. Эсекьель стал таким… вездесущим, сказала ты, что другого выхода, кроме как заняться любовью у него на глазах, не оставалось.
— Я никак не могла отделаться от мысли, что он обо всем знает.
— Ты преподнесла мне все так, будто он тоже согласен…
Мы смотрим на огонь, будто приходя параллельно каждый к своим выводам. Сычик аккомпанирует. Мы идем на мерцающий впереди огонек, но видим его по-разному, будто смотрим из двух разных окон действительности. Бернардо сейчас не такой, как обычно, и по поведению, и по интонациям: вдумчивый без догматичности, внимательный, но без своей невротической дотошности. Таким я его почти не видела, нечто среднее между неумолимым гением анализа и бесчувственным Дионисом, замороченным собственной интуицией.