— Идет, князь!
— Бросьте! Что за «князь»? Теперь и вы и я товарищи! Одним словом «князь» вы можете погубить и себя, и меня, подведете под пулю. Вот вам документы на имя проводника вагона Василия Курносова.
— Я Василий Курносов?
— Да. Пока!.. Вы с этим документом явитесь к красным. Пройдете в штаб армии и спросите члена Ревсовета тов. Лисичкина. Предъявите ему документ и скажете, что вы бежали от белых, что вы проводник вагона. Я буду вертеться около штаба, собирать сведения. Мы еще там с вами увидимся.
Мы вдвоем стали с ним переодеваться и через несколько минут обратились в двух простых красноармейцев.
— Аэроплан мы портить не будем. Взрывать — будоражить население. Еще сюда прибегут. Черт с ним!.. — в виде приказания бросил я.
— Вы правы, князь, то есть товарищ. Зачем добро портить? По правде, мне даже жалко его взрывать. Пусть уж кто другой! Аппарат замечательный! У меня на него рука не поднимется…
Товарищ Василий Курносов попер пешком к красным, ко мне.
А я, оставшись наедине и сделав маленькое изменение в своей физиономии, покатил на паре в деревню Горки…
Лошадей мне представил комендант этапа в ближайшей деревне.
Когда тов. Курносов ушел, я отправился в ближайшую деревню по направлению, противоположному прямой дороге к Красеню и, узнав, что там, то есть в деревне, стоит этапный комендант, отправился к нему.
Коменданту я сказал, что на поляне видел аэроплан. Он сейчас же послал туда своих ребятишек-красноармейцев для охраны, а мне за это дал лошадей и фамилии не спросил.
— Езжай, товарищ! Куда хошь на рабоче-крестьянских! А за аэроплан тебе благодарность!..
А я ему:
— Не на чем по пустякам-то!..
Пока лошадей запрягали, я пошел в пустую избу и произвел полную ревизию всех переданных мне дядюшкой-генералом посылок. Что нужно, положил обратно — заделал, что требовалось себе — на память взял.
— Вас куда везти, товарищ комиссар?
— Меня-то? Да в Горки! Только я пока, братишка, не комиссар, а красноармеец.
— В Горки, значит, к лесничему насчет леса? Туда много народу за последнее время ездют!
— Заворачивай к лесничему!..
— Угадал, значит?
— Угадал, старик! Вот тебе лошадкам на овес!
— Премного спасибо! Чай, недолго будете? Может, подождать? Я все равно кормить буду.
— Подожди, пожалуй, а там видно будет…
Принял меня лесничий Гац нельзя лучше. Не знал, куда и посадить, чем угостить.
А я говорил с ним, словно блевотину жевал.
Противно было.
Скрипучий такой. Чиновник старый. Гадина, одно слово.
Передал ему документы, и письма, и посылки.
— Вы разрешите, ваше сиятельс…
— Товарищ Гац, еще и еще прошу вас называть меня товарищем, а не сиятельством. Надо привыкать к конспирации!..