Византийская кунсткамера (Калделлис) - страница 44
Псевдо-Евстафий Антиохийский (IV–V века) походя сообщает, что «лучшие из врачей, стремясь открыть что-то полезное для человеческой природы, выпрашивают себе приговоренных к смерти и разрезают их» (Толкование на Шестоднев, PG 18, 788).
Норвежскому королю Сигурду приписывают следующее открытие, которое он сделал, проезжая из Иерусалима домой через Константинополь в 1111 году. Его люди умирали с пугающей скоростью, и он решил, что это из-за того, что они пили местное вино несмешанным. Он проверил эту гипотезу, вылив вино на свиную печень, которая быстро растворилась. Чтобы подтвердить этот вывод, он произвел вскрытие одного из убитых и обнаружил, что это действительно так. Поэтому он приказал своим людям смешивать вино с водой (Вильгельм Мальмсберийский. История английских королей 5, 410).
«Кто хочет диагностировать суставы, мышцы и сухожилия, пусть препарирует обезьян (если имеет такую возможность); если нет обезьян, то медведей; если же нет медведей, то любых попавшихся животных. Но, конечно, их следует вскрывать» (Феофил. О составе человека 5, 11).
Операции
«В эти дни [около 940-х годов], некая армянская диковина прибыла в Город: два сросшихся мальчика, вышедшие из одной утробы. У них были нормальными все части тела, но они срослись от пупка и до подбрюшия и были обращены друг ко другу лицом. Они прожили очень долго в Городе, и все смотрели на них как на необыкновенное зрелище, но, наконец, их изгнали из Города как дурное предзнаменование. А при единоличном правлении Константина [VII; после 945 года] они вернулись. Когда же один из них умер, некие опытные врачи аккуратно отрезали прикрепленную к нему часть в надежде, что другой выживет. Но он, прожив три дня, скончался» (Продолжатель Феофана 433). Ни в одном античном или византийском медицинском трактате нет указаний на такую процедуру.
У беременной женщины начались роды, но младенец мужского пола лежал ногами вниз, что причиняло ей невыносимую и мучительную боль. Вызвали врачей, и, чтобы спасти, по крайней мере, ее жизнь, они были готовы сделать операцию на плоде и извлечь его, если понадобится, по частям. Но вмешалось провидение: у одного из присутствующих оказалась святыня — кусочек савана, в котором был похоронен святой Игнатий. Он воззвал к святому, и ребенок немедленно изменил свое положение и вышел вперед головой (Никита Давид Пафлагон. Житие патриарха Игнатия 86; конец IX века).
Евнуха Сергия избил один мим. Его череп был разбит вдребезги. «Нельзя было разглядеть ни глаз, ни носа, ни ушей… но все было покрыто огромной опухолью». Врачи больницы Еввула ухаживали за ним в течение семи дней, но в конце концов сдались и велели друзьям готовить его к похоронам. В ту ночь Сергию явился в видении старец, веля ему сделать операцию. На следующий день Сергий делал рукой знаки у своего лица, надеясь, что его друзья поймут, что он хочет лечь на операцию. Они же решили, что он окончательно рехнулся, и привязали ему правую руку. Но он продолжал делать те же знаки левой рукой, отчетливыми жестами указывая на «операцию». Друзья, наконец, поняли его пантомиму и вызвали врача. Хирург не хотел делать операцию, если пациент сам не вложит скальпель ему в руку, выражая свое согласие. Операция прошла успешно и вывела огромное количество зловонного гноя и другой жидкости, которые потекли с обеих сторон его лица. Но после многонедельного ношения повязок и смазываний Сергий выжил и выздоровел (Житие Луки Столпника 23–24).