– Учу. Но говорю и понимаю пока плохо.
Я ответил государю на ломаном ясском, после продолжил уже на древнерусском, благо, что Дургулель говорит на нем весьма чисто:
– Так что же светлый царь для себя решил? Кем в этот раз ему станет русский сосед – опасным врагом или добрым другом?
Алан презрительно скривил губы:
– Сегодня опасным врагом для меня могла стать или рать всей Руси, или, по крайней мере, черниговская дружина князя Святослава. Но никак не горстка воинов Ростислава!
Настал мой черед скривить рот:
– Неужели? Тагир так же думал два года назад. И где теперь его тяжелая конница и сам пщы?
Дургулель недовольно посмотрел на меня, приложив кубок к губам. Сделав небольшой глоток, он жестом предложил мне взять со стола второй кубок и одновременно ответил:
– У Тагира была всего тысяча тяжелых всадников. У меня их около десяти тысяч.
– А я сумел тогда подготовить всего пятьсот воинов фаланги и двести лучников. Теперь численность копейщиков достигает четырех тысяч, а отряд стрелков с дальнобойными тисовыми луками насчитывает тысячу воинов. Уверен, мы переживем атаку вашей тяжелой кавалерии. А вот каково будет Алании потерять ее главную ударную мощь?
– Дерзости тебе не занимать, воевода, – царь весьма сурово на меня посмотрел, – говори со мной так кто другой, и не сносить ему головы. Впрочем, я пока ничего не решил и на твой счет.
Кожу на спине словно окатило ледяной волной, хотя я постарался не показывать вида. Между тем Дургулель неожиданно сменил тему разговора:
– Чего не прикасаешься к вину? Или мне для верности отпить из твоего кубка?
– Привычка бояться отравы, если где-то поблизости есть ромей. Прости, государь.
Я поклонился, в то время как царь действительно вспыхнул гневом, яростно затараторив:
– Кого же ты подозреваешь в отравлении? Меня?! Кормившего тебя и твоих людей с собственного стола?! Да захоти я вашей смерти – и еще до заката любого из прошедших дней ваши обезглавленные тела предали бы земле!!! Не путай меня с греками, воевода, и пей вино, коли не хочешь смертельно обидеть, усомнившись в гостеприимстве ясского царя!
Дургулель еще не закончил фразу, а я уже поспешно подхватил кубок и приложил его к губам. Молодое, сладкое вино с насыщенным фруктовым вкусом – именно то, что я более всего люблю.
– Прости, государь, что я на мгновение позволил себе усомниться. Но коварство ромеев не знает границ, и катепан Корсуни действительно пытался отравить нас с Ростиславом, это не выдумка и не повод забрать их города. По совести сказать, моему князю было достаточно возрожденной греческой колонии в устье Дона, запечатавшей вход в реку и уже основавшей верфь.