Удары, которые Димитров наносил своим противникам, разваливали зыбкие обвинения, построенные на песке лжи и провокаций. Давно подготовленный обвинительный приговор болгарскому коммунисту должен был распространиться на тысячи узников, томящихся в тюрьмах нацистской Германии. Таков был замысел, и сейчас он рушился.
Спасая положение, в зал заседаний двинули «тяжелую артиллерию» — Геринга, Геббельса, первых людей рейха после Адольфа Гитлера. Но все было тщетно.
Геринг прибыл на процесс в окружении своей свиты, и узник-коммунист вступил с ним в неравную схватку. Когда Геринг заговорил об угрозе коммунизма, Димитров вывел его из равновесия первым же своим вопросом.
«Известно ли господину премьер-министру, — спросил он уничтожающе спокойным тоном, — что эта партия, которую «надо уничтожить», является правящей на шестой части земного шара, а именно в Советском Союзе, и что Советский Союз поддерживает с Германией дипломатические, политические и экономические отношения… Это коммунистическое мировоззрение господствует в Советском Союзе, в величайшей и лучшей стране мира, и имеет здесь, в Германии, миллионы приверженцев в лице лучших сынов германского народа. Известно ли это…»
Подсудимого прервал судья.
— Не занимайтесь здесь коммунистической пропагандой! — закричал он, вскакивая с кресла.
Вскинув кулаки, визгливо кричал на болгарина Геринг. Толстое, заплывшее лицо премьер-министра стало багровым. «Вы! — неистово орал Геринг. — Германскому народу известно, что вы бессовестно себя ведете, что вы явились сюда, чтобы поджечь рейхстаг. Но я здесь не для того, чтобы позволять вам допрашивать меня, как судье, и бросать мне упреки. Вы в моих глазах мошенник, которого надо просто повесить!»
— Я очень доволен ответом господина премьер-министра… — все так же невозмутимо ответил Димитров.
Судья приказал вывести подсудимого из зала заседаний. Его поволокли к дверям, Геринг кричал вслед: «Вон, подлец! Смотрите берегитесь, я с вами расправлюсь, как только вы выйдете из зала суда!»
Премьер Геринг, организатор поджога рейхстага, постарался осуществить угрозу. Но даже нацистский суд не смог подтвердить обвинение против Георгия Димитрова, Танева и Попова. Им вынесли оправдательный приговор, но все же продолжали держать в тюрьме.
Зимним днем 1934 года в имперском министерстве внутренних дел в Берлине состоялось секретное заседание, на которое пригласили представителей министерства иностранных дел, юстиции и гестапо. Решали — как быть с болгарами. Многие склонялись к тому, чтобы выслать их за пределы Германии. Советское правительство сообщило, что оно приняло Георгия Димитрова и его товарищей в советское гражданство. Но слово взял Дильс, тридцатилетний Рудольф Дильс, поставленный во главе только что созданной тайной полиции. Он поднялся и сверлящими, пронизывающими глазами обвел участников совещания. Его лицо, иссеченное глубокими шрамами — следы драк и дуэлей в студенческой корпорации, выражало тупую жестокость.