В Вернигероде возвращались пешком, усталые и счастливые. Дважды они поднимались на Брокен еще до рассвета, чтобы полюбоваться на восходе солнца «брокенскими призраками» — причудливыми тенями, падающими на облака, на шапки тумана, застывшие в горах. Чудесные, мимолетные тени, рождающиеся при первых лучах солнца, вскоре, как призраки, исчезали до вечера, до заката.
Иногда они рано возвращались в город и бродили по тесным средневековым улочкам, читая мемориальные доски о стихийных бедствиях и курфюрстах, правивших некогда немецкими землями, покупали вернигеродские сувениры: кукол — ведьм, мчавшихся на помеле, на вилах или в деревянном корытце. Ведьмы отличались одеждой и цветом волос — были блонд и шварцхексе. Покупали какие-то безделушки, плоские бронзовые колокольчики, мелодичные, расписанные яркими красками. Они были как настоящие — те, что звенели на горных склонах при каждом неторопливом движении пасшихся там коров и коз-верхолазов.
Все эти дни Ильза была весела и беззаботна. Дома, в «своей обители», разбирая купленные сувениры, Ильза повесила вдруг на шею вернигеродский колокольчик и задорно тряхнула головой. Колокольчик зазвенел на ее груди.
— Ты слышишь, Курт, — засмеялась она, — я буду носить этот колокольчик, чтобы ты всегда слышал и знал, где я…
Курт привлек ее к себе:
— Я слышу тебя сердцем, Ильза. Но теперь издалека буду прислушиваться еще и к твоему колокольчику…
— Нет, это «издалека» мне совсем не нравится. — Ильза вдруг нахмурилась, помрачнела.
Чем ближе подходило время отъезда, тем чаще задумывалась и мрачнела Ильза.
В канун отъезда они изменили свое обычное расписание и утром поехали смотреть замок вернигеродских курфюрстов. Замок осматривали бегло, чтобы успеть побывать еще в рюбеландских пещерах, поглядеть на скульптуру бурого медведя, поставленную в глухом ущелье, в память последнего из могикан медвежьего рода, пойманного здесь много лет назад… Конец дня решили провести снова на Брокене.
Полюбовавшись открывшейся сверху панорамой, осмотрели старинное оружие, коллекцию гобеленов и, уже покидая замок, решили спуститься в подвалы — сырые и мрачные, тускло освещенные факелами, как в далекие времена курфюрстов. Когда после яркого дневного света глаза привыкли к мраку, оказалось, что Ильза и Курт стоят в камере пыток. Посередине, рядом с возвышавшейся дыбой, стоял очаг-жаровня с погасшими углями и железными прутьями, на полках какие-то тиски, клещи, колодки, кандалы на ржавых цепях, замурованных своими концами в стены… Страшные атрибуты средневекового изуверства. Ильза поежилась, и Курт торопливо увел ее из подземелья. Он вспомнил то, что было написано в путеводителе: в Вернигероде в средние века привлекли к ответу и казнили тридцать ведьм и двух колдунов… В этих подвалах добивались от них признания в общении с нечистой силой. Курт не стал рассказывать Ильзе о том, что прочитал в бедекере, но Ильза заговорила сама.