Но тогда видны бы были следы свежераскопанной земли, а Роберт рассмотрел землю на большом протяжении и не нашел ничего подобного. Следовательно, труп Вильки был похищен. Преступление входило в новый фазис.
Наконец Роберт оставил это зловещее место и глубоко взволнованный выехал на нью-йоркскую дорогу. Он пустил лошадь в галоп. Он торопился скорее увидеться с матерью и сестрой и сообщить им тайну, давившую его.
Три четверти дороги уже прошло. Роберт находился приблизительно на расстоянии двух миль от Нью-Йорка.
Вскоре он заметил перед собой двоих всадников, ехавших в одном с ним направлении.
Он скоро догнал их. Всадники ехали тихо, давая отдых лошадям. Бедные животные, видимо, сделали большую дорогу; они были покрыты потом, пена покрывала уздечку и поводья.
Все это Роберт заметил в одно мгновение, обгоняя их.
Один из всадников поклонился ему. Роберт отдал поклон, он узнал одного из лучших врачей Нью-Йорка, доктора Марбена.
Спутник доктора сидел, опустя голову и надвинув шляпу на глаза, так что невозможно было разглядеть его лицо.
Читатели помнят, что Адам Фокс должен был отправиться в Нью-Йорк, чтобы там подать свой рапорт высшему начальству.
Действительно, он отправлялся на Вестфильдскую станцию через бумажный рынок. Тут он услышал, как обсуждалось только что совершенное преступление, известие о котором быстро распространилось. Он примешивался ко многим группам, не отвечая, когда его спрашивали, и иронически улыбаясь различным предположениям.
Вдруг этот маленький человечек с непроницаемым видом изменился в лице.
Он увидел стоящего на бочке почтенного Артура Вильсона и услышал начало его речи.
Тогда-то он энергически протолкался к Вильсону и прошептал ему угрожающие слова, услышанные Робертом.
После этого Вильсон исчез, увлекаемый Фоксом; когда они отошли далеко от толпы, Фокс выпустил руку своего пленного и сказал ему:
— Еще бы несколько слов, мой милый, и бедная мистрис Вильсон принуждена бы была надеть траур.
— Траур? — прошептал Вильсон, не смея понять. — Траур — по ком?
— По вас, мой милый.
Сказав это, Фокс удалился насвистывая, оставив достойного Артура Вильсона озадаченным, смущенным и клянущимся, что он никогда не будет более пить. Но известно, что значит клятва пьяницы.
Между тем Адам Фокс отправился на железную дорогу и приехал в Нью-Йорк.
Вместо того, чтобы идти сейчас же в суд, он отправился в Двадцатую аллею и остановился перед маленьким домом, выстроенным из красных кирпичей.
Далее, отделенный от этого дома громадными садами и многими строениями, стоял великолепный дворец.