Фокс ударил три раза молотком, подождал несколько секунд и ударил в четвертый.
Тотчас же в калитке открылось маленькое окошечко, защищенное железной решеткой, и за ним показалось отвратительное лицо, изрытое оспой.
При виде посетителя это лицо состроило ужасную гримасу, заменявшую улыбку, и обладатель его сказал:
— Э! Если я не ошибаюсь, так передо мной почтенный Адам Фокс, маленький Адам, как говорили мы прежде. Что угодно почтенному Фоксу?
— Прежде всего мне угодно остановить поток вашего красноречия, Боб, — сухо отвечал Фокс, — а затем я прошу вас немедленно предупредить вице-президента совета.
Боб сделался серьезен.
— Что надо сделать? — спросил он.
— Передать эту бумагу, вы знаете кому.
Говоря это, Фокс подал Бобу пергамент, игравший такую большую роль в подземелье Вильки.
— Но ночь уже приближается, — заметил Боб, — а путь не близок. К тому же я дежурный и не буду свободен ранее одиннадцати часов.
— Ну что же! Вы отправитесь в одиннадцать часов. Так надо!
— Хорошо! — проворчал ужасный Боб, захлопывая окно перед носом посетителя.
Адам Фокс пошел прочь и на этот раз отправился прямо в суд, где и оставил свое донесение.
В четверть двенадцатого решетку одного из садов, расположенных на далеком расстоянии от красного дома, отворил джентельмен и вышел на улицу.
Аллее была пуста. Надевая перчатки, он небрежно огляделся вокруг. В эту минуту он стоял около фонаря, и свет, падавший ему прямо в лицо, позволял различать черты его; лицо это было одно из обыкновенных, но румяно и свежо, как лицо молоденькой мисс.
Между тем лицо это поразило бы того, кто знал рябого Боба, сходством между его лицом и лицом румяного джентельмена.
Наконец этот изящный господин отправился в путь.
— Чорт возьми! — шептал он. — Флорита будет ждать меня! Она страшно рассердится и сделает мне сцену ревности! Бедный ангел! Она не знает, какие я приношу для нее жертвы! Не предупредить ли ее?.. Чорт побери! Я всегда успею сходить «туда»!
И решившись следовать этому плану, он повернул назад, прошел несколько улиц и вскоре остановился перед домом кокетливой наружности и позвонил.
Горничная отворила ему дверь. Наш джентельмен был, очевидно, человек счастливый.
Однако он не остался около мисс Флориты так долго, как ему без сомнения этого хотелось, так как около трех часов ночи мы видим его подходящим к дому нотариуса Бруггиля.
— Положительно, мне сегодня везет, — сказал он, видя, что окна дома ярко освещены, — у Бруггиля гости… Не будь этого, мне бы пришлось разбудить весь дом.
— Прикажете доложить о вас, сэр Ричардсон? — спросил лакей джентельмена, когда он вошел в переднюю.